В поисках Королевы роз
Шрифт:
— Сложное дело, — покивал цверг. — Летающих штуковин много, говорят, за Морем-Окияном все только ими и пользуются. А летучий корабль — вещь особая. Она ведь непросто летать должна. Она должна быть — чудом. Давно я с чудесами не работал, все ведь сейчас на магические артефакты переходят — проще, дешевле, и любви не требуют. Мальчик. Ты правда хочешь создать чудо?
— Да! — отчаянно выдохнул Кашуэ.
— Верю. Но и ты поверь, просто — не будет. Для начала, тебе понадобятся инструменты. И инструменты — особые. Остался лишь один гномий клан, где они сохранились,
— Вы скажите, где этот клан найти, а там сделаю, что смогу!
— Сказать-то скажу, что же не сказать-то… Меня Леонардо зовут, а ты, мальчик?
— Кашуэ, мастер Леонардо!
— Ты дома-то отпросись, Кашуэ, да благословения родительского попроси. Оно тебе не помешает.
— Я слишком далеко от дома, — горько усмехнулся принц.
— Жаль. Что же, приходи на рассвете к мастерской старого Леонардо, — кряхтя, цверг сполз со скамейки. Взял тросточку, почесал гладкий подбородок. — Ты-то, небось, и не знаешь, где она? Ох, молодёжь. Идём.
Мастерская оказалась недалёко: рассчитанная под размер любого покупателя, но в то же время удивительно маленькая, она стояла среди невысоких домиков, выделяясь удивительной росписью. По побелке вились диковинные цветы, среди которых прятались удивительные птицы — и всё это великолепие издали казалось живым. Лишь подойдя совсем близко, можно было осознать: это рисунок.
— Младшенький мой рисовал, — с гордостью сказал мастер Леонардо. — Его в плотники прочили, а он взял, да в рисователи пошёл. И ведь талантлив, паршивец, даже к плотницкому делу стыдно припрягать. Пришлось в художественную Академию отдавать, а там тоже цверга впервые обучать взялись. Шуму было! Не хотели брать Рафаэльчика моего. Но нашёлся мастер вроде меня, тоже малыша разглядел. Завтра на рассвете жду. Коли не придёшь, передумаешь — стыдить не стану, твоя жизнь, тебе и решать. Но коли придёшь — легко не будет. Чудо создавать — не поделку мастерить.
— Я приду, — уверенно сказал Кашуэ. — Я приду.
Он заспешил во дворец. К его огромной радости, Мариэ уже был в комнате, и принялся ругать друга за исчезновение, но принц быстро остановил его своим рассказом.
— Значит, шанс есть? — уточнил Мариэ.
— Да, — кивнул Кашуэ.
Лис участвовать в очередной «авантюре» отказался. И Кашуэ мог бы поспорить на десяток «остролистов»: в этом замешана очаровательная чёрно-бурая лисица из звериной свиты королев. Заколдованный зверь серьёзно принялся за поиски «любви».
Наутро оба, Кашуэ и Мариэ, стояли перед мастерской ещё до её открытия, почти не замечая холода. Наконец дверь распахнулась, и гостей пригласили войти.
Мастер Леонардо приветствовал их и провёл в комнату. Как оказалось, ход в подземелья открывался прямо из мастерской. Велев Мариэ остаться и ждать их здесь, мастер шагнул прямо в зеркало, не слушая возражений мужчины. Решив довериться цвергу, Кашуэ приказал офицеру ждать и последовал за хозяином.
Пройдя через бронзовое зеркало, мужчина очутился в пещере таких размеров, что там легко поместился бы десяток-другой драконов. И, доходя в высоту ему до пояса, по пещере раскинулся
— Стоять! — сказал цверг, стоило Кашуэ ступить на площадь перед зеркалом. — Ты, Кашуэ, не обессудь, но люди для нас крупноваты. Поэтому предлагаю тебе сменить размер.
— Я бы сам предложил подобное, если бы знал способ.
— Есть способ, есть. Видишь, лоток стоит? За одного «единорога» дадут тебе два гриба: синий и красный. Откусишь от синего — уменьшишься, со среднего гнома станешь. Ну а красный снова тебя человечьего роста сделает.
Кашуэ немедленно шагнул к лотку и протянул продавцу два «лося: вместе эти монетки как раз совпадали по стоимости с монеткой-«единорогом». Получил грибы и, не колеблясь ни секунды, откусил от синего, только после этого подумав об одежде и вещах. Но магия сработала правильно: стоило ему утонуть в собственной рубашке, как мастер Леонардо дотронулся до вещей тоненькой палочкой, и всё приобрело удобный размер.
— Магическая работа, — с неудовольствием сказал он. — Грибы-то мы растим, а вот с вещами только маги управляются.
Он отдал палочку продавцу и поманил Кашуэ за собою.
Город гномов был ожидаемо каменным и неожиданно расписным. При этом красками гномы не пользовались: только собственной расцветкой камней. При этом дома, принадлежащие городу, украшались полудрагоценными самоцветами, а дома частные радовали глаз диковинными прожилками мрамора, гранита, малахита, оникса и иных поделочных камней.
Почти все драгоценные камни шли на экспорт к людям, потому украшались ими только дворцы правителей да городские ратуши, а вот остальные камни рассыпались по стенам в настолько причудливых узорах и комбинациях, что у принца захватывало дух. Он никогда не думал, что камень — простой камень или драгоценный, неважно! — может быть настолько красив. Бесчисленные панно из камней, барельефы, резные картины и удивительные мозаики… Кашуэ ждал безжизненности и скуки, а мир гномов оказался удивительно красив.
— Никогда не думал, что камень может быть… Живым?
Цверг ухмыльнулся.
— Гномы появились на свет, когда мир ещё жил чудесами, а не магией. И творить было почётнее, чем просто мастерить. Сейчас-то это уходит, Кашуэ. И города скоро начнут превращаться в подобие ваших, только камень без вложенной души сделает их ещё скучнее. Но, думаю, пара тысячелетий у нас ещё есть. А там, может, и раки на горах засвистят, и свиней крылатых вырастят… И чудеса вернуть смогут или хотя бы сохранять начнут.
Заворожённый городом, Кашуэ любовался каменными фонтанами, куда отвели мелкие реки, металлическими ажурными мостами через реку главную, снова каменными деревьями и цветами: в городе не было лишь статуй, зато изваянных растений стояло в изрядном количестве. Парки грибов — и светящихся, и разноцветных, и причудливо изогнутых форм, — удивительные мхи на специально протянутых от стен пещеры и крыш домов металлических нитях… Город был строг, но удивительно изящен, непередаваемо сочетая суровость камня и прямых линий с запечатлённой в них грациозностью и плавностью живой природы.