В поисках короля
Шрифт:
— Бальтазар здесь? — спросил он у сонного паренька.
— Да, Ваше Чародейство! Он сказал, что его конь должен быть готов к этому времени, — сказал тот, мгновенно взбодрившись.
— И что бы он здесь мог забыть? — протянул Дор.
Услышав шаги, Мариан обернулся и увидел Бальтазара, который сбегал по ступенькам. Заметив их, он замедлился, словно растерялся.
— Что ты здесь делаешь? — строго спросил его Дор. — Не помню, чтобы я приглашал тебя. Тем более ночью.
— Мне нужно было кое с кем встретиться, — вальяжно ответил Бальтазар и взял коня под узду. — Это личное, политика здесь ни при чем.
— Если
— Я приходил к Мине, — спокойно ответил Бальтазар и легко вскочил в седло. — Можете спросить у нее, во сколько я пришел к ней и сколько времени мы провели вместе. Всего доброго, господа.
Мариан проводил взглядом всадника, прикидывая, к кому на самом деле тот мог приходить. Без зрительного контакта он не мог проникнуть ему в сознание и пожалел, что упустил такую возможность сразу.
— Помнишь, ты предлагал мне фантом? — сказал Дор. — Твое предложение еще в силе?
— Ты передумал? — устало потирая пальцами виски, спросил Мариан. Кордия тут же встрепенулась и превратилась в слух.
— Ага, предлагаю тебе создать фантом Мины и подослать к Бальтазару, — предложил Дор. — Возможно, мы узнаем что-то новое и, заодно скроем ее трагическую кончину на какой-то срок. Сможешь?
— Если посплю хотя бы пару часов.
— О чем вы сейчас? — спросила Кордия. Мариан в двух словах объяснил и ее брови поползли вверх. — Если все так просто, то зачем вам понадобилось искать двойника короля?
— Затем, что сил фантома хватает не больше чем, на двадцать минут, — вздохнул Мариан и, взяв Кордию под руку, стал подниматься по ступенькам. — А армию фантомов мне пока не создать, приходится довольствоваться людьми.
Глава 22. Дор
Кордия осталась ночевать в покоях Мариана и Дора душила ревность. Даже то, что он понимал, насколько все безнадежно, не спасало ситуацию, его душевное состояние было хуже некуда. Ему хотелось напиться, чтобы отключить голову, и он с тоской подумал, что сможет это сделать не раньше вечера. Или если очень повезет, то в обед.
Размышляя о том, кто может помогать Лейфу, Дор зашел в покои Бернарда Крика. Тот сидел на полу, обложившись бумагами.
— Ты должен провести расследование, касательное нескольких стражей, которые дежурили сегодня ночью, — сказал Дор.
— Что произошло?
— Покинули свои посты, чтобы дать Лейфу выйти из покоев и навестить Кордию Роса. С охраной возле ее покоев произошла точно такая же метаморфоза! — сказал Дор. — Мне нужно, чтобы ты арестовал этих стражей и допросил с пристрастием. Я должен знать, кто помогает этому преступнику!
— Думаешь, это человек связан с исчезновением Дамьяна?
— Неважно, что я думаю. Выбей правду из этих крыс, — зло сказал Дор. — И сделай это наглядно, чтобы другие не велись.
— Сейчас же приступлю, — с готовностью сказал Бернард, и вскочил на ноги.
Когда Дор вернулся в покои, там были Грег и Штефан, которые над чем-то громко хохотали. Увидев его, они смутились и замокли на пру секунд, а потом снова расхохотались. От них пахло дешевым вином и трактирной едой.
— Вижу, ночь выдалась веселой, — сухо заметил Дор, глядя на румяных и в доску пьяных друзей.
— Эх, жаль
— Мы его не позвали, поэтому и не было! — хохотнул Штефан, падая в кресло. Он выглядел помятым и неряшливым. След от ожога на руке затянулся и превратился в уродливый шрам.
— В королевском дворце мало вина? — спросил Дор, садясь на подоконник. — Или оно слишком хорошее?
— Мы весь день провели на ногах, — поморщился Штефан. — Не хотелось пялиться на чопорных господ с плохим чувством юмора.
— Что узнали? — спросил Дор. Вчера он послал этих двоих в Карлию, чтобы те собрали всю информацию о том, с кем общалась Кордия и проверили тех людей.
— Есть такая блаженная, которую зовут Матушкой Дрю, — подавшись вперед, сказал Штефан. — Она приходит к заключенным, говорит с ними, пытается как-то подбодрить или вразумить. Поначалу тюремщики пытались ее выставить, но потом поняли, что пользы от нее больше, чем вреда… В общем, разрешили ей приходить.
— И что здесь интересного? — пожал плечами Дор.
— Понимаешь, блаженные где-то живут, питаются, общаются с себе подобными, — задумчиво проговорил Грег. — А эта женщина… Она словно материализуется в тюрьме, а потом растворяется в воздухе. На улице о ней никто ничего не знает, в ближайшем храме она не прикармливается. Это навело меня на мысли, что эта Матушка не так проста, как хочет казаться.
— Шпионка? — предположил Дор.
— Возможно. В таком ампула можно быть кем угодно, как собирать информацию, так и передавать, — сказал Грег. — К Кордии она тоже приходила, но не так часто, как к тем, кто был связан с мятежниками.
— Я проследил за этой Матушкой, — сказал Штефан и провел рукой по подбородку. — И знаешь, с кем она встречалась? С Нэнси. Помнишь, кто она?
— Служанка Альбы Плессар… — машинально проговорил Дор и Штефан кивнул.
— Место, где она живет я так и не нашел. Полагаю, здесь может быть трюк с переодеванием и Матушка Дрю не такая уж бедная и блаженная, — сказал Штефан. — Не понимаю, почему никто не обратил на это внимание раньше.
— Скорее всего, те, кто был должен обратить, уже в курсе, — вздохнул Дор. — Грег, проследи за ней. Только аккуратно, не высовывайся, мы не знаем, кто за ней стоит.
— Сделаю! — с готовностью отозвался Грег.
— Штефан, а для тебя будет другое поручение, — сказал Дор и вспомнил их недавний короткий разговор с Марианом. — Ты должен найти графиню де Локк.
Когда Дор с трудом разлепил глаза, солнце уже заливало его покои. Он лениво потянулся и боль в спине тут же заставила его охнуть — сказывалось ночное приключение в лесу. Подняв руку, он увидел на ладони мозоли — волшебные перчатки его не спасли. Уткнувшись носом в подушку, он снова задремал. Чувство вины заставило его заворочаться и испытать острый приступ ненависти к себе. Ему нужно искать короля, землю рыть, чтобы вернуть на трон законного правителя, а он спит, словно младенец! Разозлившись на себя, герцог яростно отшвырнул одеяло в сторону. Камин потух и в покоях было холодно, кожа Дора тут же покрылась мурашками. Он умылся холодной водой и растер лицо полотенцем. Редкие минуты, когда он мог побыть без маски, становились все безрадостней. Он уже вжился в кусок этой тряпки и не представлял себя без нее, она стала его второй кожей.