В поисках короля

Бушаева Елена Александровна

— Дикари. — Коротко объяснил Хольт, не вдаваясь в подробности.

Как показала практика, варварские женщины решали и не такие вещи, но за два года сам Хольт еле-еле к ним притерпелся.

— Говорят также, варварские женщины ложатся со всеми, кто позовет. — Лорд Грегори бросил скомканную салфетку на стол и взялся за новую.

— Грег! — Одернул его отец.

Рут медленно повернула к нему голову, не опуская подбородка, и посмотрела жутковатым немигающим взглядом.

— Это неправда. Только с теми, с кем сами захотят.

— Именно поэтому ваша невеста такая юная. — Поспешил прекратить конфликт Хольт. — Мы знаем, как вам важно, чтобы невеста была девицей. Старше все равно бы не нашлось.

Грег тихо фыркнул, а лорд Норвент покраснел, мальчишка прекрасно

понял его мысли.

— Надо официально представить тебя гостям, дорогая, и произнести тост. — Засуетился он, поднимаясь.

Увидев это, гости перестали жевать и звенеть приборами, над столами повисла тишина. Не над всеми, варвары, взглянув и решив, что ничего не происходит, продолжили трапезу, как ни в чем не бывало, переговариваясь вполголоса на своем диком наречии.

— Господа! — Обратился лорд к пирующим. — Сегодня, в этот ясный солнечный день, проглянувший в череде туч…

Говорил он долго и красиво, о хорошем предзнаменовании, которое на самом деле наколдовали ведьмы, чтобы паланкин с Рут вовремя добрался до места, о союзе с могучим и грозным племенем, которое за глаза называл не иначе, чем вонючими выродками, об истории замка Норвент, в которой опустил некоторые нелицеприятные подробности, о своей молодой невесте и много еще о чем.

Когда он закончил, гости захлопали в ладоши. Варвары недоуменно переговаривались, глядя на этот непонятный ритуал, у них речь вождя было принято одобрять воплями и стуком мечей о щиты.

— Желаешь ли ты сказать что-нибудь, дитя мое? — Обратился лорд к Рут, довольный собой и речью.

К его удивлению, варварка не отказалась и поднялась, держа в руке хрустальный бокал с вином. Все варвары тоже встали.

— Кровь лордов. — Сказала она на варварском и перевернула бокал над столом, выливая рубиновый напиток на белую скатерть.

Красная дорожка потекла по столу, впитываясь в ткань и темнея. Хольт наклонился к Освальду и быстро перевел ее слова, озадаченный не меньше остальных.

Тем временем Рут взяла нож и сделала глубокий разрез на руке, занеся ее над бокалом, который быстро наполнился.

— Моя кровь. — Сказала она.

Согнула руку, прижимая рану, встала из-за стола и направилась к столу варваров, стукнула бокалом о стол.

— Передайте Дону. — Сказала она. — Союз заключен. Пусть пьет.

Вернулась и села, как ни в чем не бывало, снова уставившись перед собой. Варвары, все как один, встали на одно колено, коснулись пальцами левой руки пола, потом лба, поднялись и вышли, не проронив ни слова, и забрали с собой бокал. Все вздохнули с облегчением.

— Это варварский брачный ритуал. — Авторитетно объяснил лорду Хольт, чувствуя, что у него внутри все переворачивается. — Невесты, эм… в большинстве своем будучи не в состоянии проливать кровь невинности, поступают вот таким образом.

— Главное, что они, наконец, убрались. — Проворчал Освальд.

Главное, что ничего еще не кончено, с замиранием сердца подумал Хольт, глядя как Рут деловито принялась за еду.

Глава 46. Часть 3. Лорды и варвары

По лордским обычаям перед свадьбой Рут должна была прожить в доме жениха еще месяц, чтобы убедиться в искренности его чувств и оценить дом, в котором ей предстояло стать полновластной хозяйкой. Хольт сразу ей объяснил, что это просто обычай, леди не имела права отказаться от свадьбы, даже если бы ей все не понравилось. Рут кивнула, не разразившись очередной тирадой о глупости лордов, то ли щадя чувства Хольта, то ли устав говорить одно и то же.

Сам Хольт оказался в очень странном положении. Пожив среди варваров молодой лорд чуть не сошел с ума. У них все было другим, даже не противоположным, а просто другим. Хольт иногда отчаивался понимать логику их поступков и просто запоминал. Например, над ним постоянно издевались, но не для того, чтобы унизить, как удивленно объяснила Рут в ответ на его тихую жалобу, а чтобы он знал свои ошибки и быстрее исправлял их. Присмотревшись, Хольт понял, что она права, младших варваров шпыняли точно так же, и те даже не обижались. Зато

бастардом его никто не дразнил, как в материнском замке, потому что почти все варвары сами были бастардами. Да у них даже понятия такого не было, ни то, что слова! А их блудливые женщины? Даже те, которые были замужем, не прикрывали свои тела, и летом излюбленной одеждой варварок были кожаные жилеты, еле сходящиеся на груди. Их специально шили из небольших кусков кожи, соединенных шнурами, чтобы открывать как можно больше. А нечестивые ведьмы, порождения темной стороны души великой богини? И еще хуже — лекарки! Уж на что варвары были бесстыжими, эти бабы были бесстыднее всех, и могли такое спросить… а не ответишь, ни за что лечить не будут. Лекарками были те, которые не годились в воительницы, и у варваров считались слабыми и хилыми. Они были больше всех похожи на леди, к которым привык Хольт, но только сложением. Ни одна леди не стала бы с упоением ковыряться в коровьих кишках, как будто там были спрятаны алмазы. И еще они разрезали трупы, оставшиеся после боя, и ничуть не скрывались. Хольт привык, что за такое полагалась мучительная казнь. «Ну и что?» — не поняла его Рут — «это же просто требуха, мертвым все равно. А так они учатся врачевать раны и понимают законы истечения крови». Хольт возразил, что можно учиться по книгам и не осквернять трупы, как делают книжники, и даже нашел для подружки медицинский атлас. Три дочери Тринидада отнеслись к нему со всем вниманием, заставив Хольта читать и объяснять. После этого Дон велел сохранять книги, а не рвать их на мешочки для стрел и прочие непотребства, а маленькая лекарка отвела юного лорда в палатку с ранеными, попросила взвалить на стол один из трупов и взяла нож. Через некоторое время позеленевший Хольт выполз из палатки с твердым убеждением, что картинки картинками, а так действительно лучше. Ни легкие, ни печень, ни селезенка на практике друг от друга особо не отличались. Но, что ни говори, резала черненькая вовсе не картинку, и смотреть, как она ловко разделывает мертвеца, было ужасающе неприятно.

Если бы не Рут, всегда успевающая деликатно подсказать, пришлось бы совсем худо. А теперь они поменялись ролями. Варварка справлялась куда лучше него, и Хольту, от природы не лишенному деликатности, казалось, что он очень топорно поправляет ее и удивлялся, что еще не избит до полусмерти. Грубых ошибок Рут не совершала, предпочитая ни с кем не общаться и гуляя в одиночестве, но мелкие огрехи давали пищу для пересудов всего замка, особенно леди. Отвыкнув от них, Хольт внезапно увидел, что такое истинная деликатность по сравнению с напускной, диктуемой только правилами приличия, а не душевным благородством. Они следили за Рут с упорством стервятников в пустыне. Если бы дело было раньше, то они все давно бы были мертвы, но теперь приходилось терпеть. Хольт виновато думал, что заставляет Рут нуждаться в нем. Что на этот счет думала сама Рут, оставалось тайной. Единственный раз, когда они поговорили по душам, пришелся на самое начало ее приезда в замок.

Они гуляли по двору, разглядывая окрестности. Хольт был погружен в свои мысли, поэтому вцепившаяся ему в плечо варварка стала большой неожиданностью. Юный лорд взвыл сквозь зубы, пальцы у Рут были по детскости еще тонкие, поэтому было вдвойне больней.

— Ты что?!

— Что это?

На лице у дочери Тринидада был такой ужас, будто она увидела свою смерть. Хольт, холодея, проследил за ее взглядом, но увидел только старую леди, мать лорда Норвента. Старуха медленно шла по двору, окруженная свитой служанок.

— Что случилось, Рут? — Осторожно переспросил Хольт, пытаясь отцепить ее пальцы, но девчонка только крепче вцепилась, да еще прижалась всем телом, стараясь спрятаться за него.

— Кто это? — Истерично взвизгнула она.

— Тише-тише! — Всполошился юный лорд, на них стали оборачиваться. — Пойдем-ка отсюда, что это с тобой?! Это просто старая леди, мать твоего жениха.

Он с силой поволок ее прочь, стараясь прикрывать своим телом от сварливой бабки, от которой уже успел наслушаться всякого и про варваров, и про леди, пускающих их в свои постели, и про плоды этой греховной связи.