В поисках смысла
Шрифт:
А дальше сложней. Мелинит, он же пикриновая кислота. Это фенол, который нитровали. И тринитротолуол, он же тротил. Нитрированный толуол. Проблема в том, что их надо еще выделить из смолы каменноугольной или еще какой. Я не химик и в этом случае моим сотрудникам придется очень долго искать условия реакции. И будут искать. Но сейчас что придумать?
Теперь продумаем средство доставки боевой части. Имеем линейный корабль условного противника или фрегат, что тоже не слабо. И до него надо донести килограмм двадцать взрывчатки. Еще и взорвать. Торпеды за год не сделать. На сжатом воздухе
Ракеты — первое, что приходит на ум, как реально достижимая цель. Только они летят навесом куда сами пожелают, а мне надо в борт. Если напихать в трубу дымного пороха, то по прямой далеко не улетит. Будут, как местные первобытные ракеты.
Ночью Алена пристроилась на кровать. Часа два уже, наверное. Скоро петухи запоют.
— Бюро прогнозов, вы там прозаседались с теткой.
— Не спишь? — она забралась верхом на меня и встормошила.
— Как теперь уснешь? Ты же не дашь. Ну, что разузнали?
— Если коротко, то лес и сахар. Это про твою вафлю. Ну и все остальное, конечно
— Вот, сразу все понятно, так бы давно сказали. Лес и сахар. Сам я и не додумался. Может, подробности какие есть?
— Ответы только такие, которые ты сможешь применить. Это видения, их так просто не объяснишь. Где-то лес, а где-то сахар. Думай, голова, шапку куплю, — засмеялась она.
— Лес? Если применять к моим раскладам, то целлюлоза. То есть пироксилин для начинки.
— Пироги печь собрался? — Моя красавица распустила волосы.
— Подожди. А сахар при чем?
— Для теста. Или варенье сваришь.
— Точно! — осенило меня, — сварю. Карамельное топливо!
Еще в детстве по журналу «Юный техник» мы делали ракету всем двором. Ведущая роль была у старших мальчишек, но я их потом расспросил, а позже и журнал сам нашел в библиотеке. Топливо из калийной селитры и сахара. Пропорции только вспомнить. Еще террористы используют его в ракетах «камас». Правда, они летят очень неточно, но зато на восемнадцать километров. Мне столько не надо. Реальное поражение корабельной артиллерии около пятисот метров. На полтора и даже два километра пушка стрельнет, но ядро на излете борт не пробьет. Мне на два километра точно послать, и большего не надо.
— Утром запишешь, — впивается в губы любимая.
У них после таких ночных бдений энергия женская бурлит. Не знаю, как Домна обходится, но Алена, как кошка мартовская, извивается. Впрочем, догадываюсь. У них со Степаном прекрасный воспитательный дуэт. Ладно, утром, так утром.
После пробуждения я отказался обедать, пока все не запишу. Писал я в школе доклад по «Катюше». Деталей не много помню, но они сейчас важны. Там ученые долго искали способ увеличить тягу. И решили не просто набивать полую трубу порохом, а сначала канал оставили в середине. Но и этого мало. Тогда стали использовать несколько пороховых шашек. Семь, вроде. И каждая с каналом. Сопло надо еще. Лаваль вертится в голове. Тягу увеличивает. Нужно ли сейчас? Еще мембрану, чтобы шашки не выпали. Из чего их делать? Керамика? Как вариант. А стабилизаторы? Нужна точность, а не дальность. Значит, отметаем крылышки. Сделаем отверстия под углом, чтоб ракета закручивалась. Будет до
Через неделю пожаловал на дрожках Жан Батист Пуадебар или Иван Иванович, по нашему. Дорогу, очевидно, ему оплатили, потому что видом он мало отличался от Рослина, когда тот заявился из Кологрива. А вот возрастом отличался. Шестьдесят два года уже старость.
Встретил я его с распростертыми объятьями, отчего Иван Иванович очень расчувствовался, потому как наслышан был о моей суровости и непреклонности. В прошлом аббат и кюре, он совершенно не практичен. Ему важны отношения.
Иван Иванович получил комнату в одном из корпусов. И задание. Мне нужна мастерская, хорошо оборудованная, с кузней и станками. Их нет, но надо найти. В подчинение ему передал всех кузнецов, рабочих с мастером и механиков. Но приватно с французом я все же переговорил.
— Я знаю, что Вас обманули при расчете.
— Увы, мой друг, остаться в старости без средств весьма тяжкое испытание. Но я еще надеюсь получить деньги за патент.
— Не надейтесь. Пустое занятие.
— Я чувствую это, но надежда на человеческую порядочность умирает последней. У меня есть знакомые, которым я еще могу быть полезен. Я четыре года преподавал математику в университете. Может, там меня помнят и ждут?
— Я Вас жду. У Вас будут ученики, интересное дело и старость без испытаний нищетой. У нас не всегда богато, но всегда дружно. Мы семья. И я предлагаю Вам войти в нее.
— Но я француз. И я католик.
— У каждого свои недостатки. Шучу. Я навел справки о Вас. Не обижайтесь, это необходимость. Кого попало, мы не принимаем.
— И я здесь?
— И вы здесь. Что скажете?
— Семья звучит так притягательно. У меня никого нет, а тут столько народу. Вы будете мне родственник?
— В определенном смысле. Как и Вы мне.
— Я согласен.
Я встал и обнял старого профессора, прижал трясущиеся плечи и поцеловал в лоб.
— Мы с Вами тут таких дел наворотим!
— Обещаете? — Улыбнулся тот, вытирая щеки.
Вечером мы собрались всем механическим цехом за столом. Рабочие чинно молчат. Француз с мастером перебирают общих знакомых из уральских купцов. Я рисую на листочках.
— Иван Иванович, — оторвался я, — знаете Шильдера?
— Полковник, приезжал в инженерное училище по пионерной надобности. Я туда обращался насчет службы, но было отказано.
— Понятно, откуда уши растут. Этотпионерный офицер очень любит морские прогулки. Давайте поможем ему, — я пододвигаю листки.
— Что это?
— Водный велосипед.
— О, мой Бог, — Пуадебар замер, — два корпуса?
— Это катамаран. Бочки железные запаяем. Или деревянные пока поставим. Цепь сделаете. Шестеренки.
— Это я рассчитаю. Но кто это придумал?
— Дыхание времени. Пора уже давно, а то гребут бедные матросы руками. Ноги сильнее намного.
— Невероятно! — француз расправил плечи и будто помолодел, — Вы даете это мне?
— Вам. Кстати, не знаете, почему древние греки не летали на воздушных шарах? Шелк или ткань плотная были, лак был, все условия. Но даже не задумывались.