В поисках смысла
Шрифт:
— Я чувствую в себе силы! — Не сдержался он и обнял меня.
Через неделю мы направились с визитом вежливости к Клаубергу. За столом, накрытым с непривычной для немцев расточительностью, хозяин расспрашивал нас о путешествии. Я показал звезду.
— Вот, нашел в одной из пещер. К сожалению, обстоятельства не благоприятствовали исследованиям.
— Но можно повторно пойти.
— Не думаю, что это нужно. К лучшему нашу жизнь этот поход не изменит.
— Ах, вот как, — задумался Франц.
— Я помню вашу просьбу по поводу Братьев Пинчейра. Их больше нет. Есть Андское казачье войско.
— Казачье? Войско? — На меня смотрят
— Они прошли посвящение в казаки. Теперь это вполне легальная часть общества. Даже если общество этого не хочет.
— Как в России?
— В России это процесс управляемый и очень удобный.
— Никогда не понимал смысла. Для меня всегда загадка само существование казаков.
— Смысл весьма прозаичный. Это мобилизационный тайный резерв. Все разведки считают армейские части, которые легко отследить по документам снабжения и выплат жалования. А тут на войну неожиданно выставляются полки, корпуса и дивизии. Из ниоткуда.
— Да, непредсказуемые решения присущи русским. Но казаки! Здесь? Это немыслимо. Впрочем, развейте слухи, дошедшие до меня, успокойте старого Франца.
— Что говорят?
— Что вы нашли что-то такое в пещерах. Вы были там, откуда никто не вернулся и теперь обладаете силой, дающей власть над людьми. Или это правда, хоть на малую часть?
— Вы поступаете с нами, как с друзьями.
— О, это действительно так, — перебил он меня, — вы- мои друзья, спасители сына.
— И я считаю вас другом, поэтому не буду скрывать. Да, я был в пещере и нашел нечто, что изменило меня. Большего сказать не в праве.
— Так значит, вы их посвятили и они стали настоящими казаками!? — Клаусберг закрыл пальцами рот.
— Это так. И это- новая реальность. Но говорю я про другое. Вы не передумали установить с ними отношения? В новой политической ситуации вы можете оказаться первым.
— Я доверяю вам. Если это- не разбойники, то я готов обсудить некоторые вопросы. Но мне нужно время, чтобы все осознать.
Франц осознавал пять дней. Я договорился о встрече с Диего. И мы собрались за круглым столом. Наша роль с Петровым заключаласьтолько в многозначительном виде. Чувствуешь себя в такие моменты Кисой Воробьяниновым: «Да, уж». Я даже не понимал темы и предметы споров. Но главное увидел. Они договорились, и оба довольны.
На этом переговоры не закончились. Франц грозился переговорить с официальным Сантьяго, но для этого нужны установления в письменном виде. Три дня мы с Диего сочиняли казачий устав. Васильев уже стал намекать, что дела государственные, очевидно, бесконечны. И пусть ими занимаются специально поставленные на то люди.
После визита Диего с делегацией к властям в столицу я быстро согласился с капитаном. Началось бурление. Никто не знает, как реагировать на появление казаков. С одной стороны, разбойники теперьвыступаютза людей, с другой стороны, появилась организованная сила с самоуправлением и своими законами. Впрочем, племена гуарани живут как-то, набеги устраивают, а тут договариваться можно, да еще и на войне использовать.
Зато фантазия у потомков европейских первопроходцев богатая. Они не столь верующие, сколь суеверные. Все события обросли сказочными слухами, которыми Мигель поделился со смехом. Я в этой сказке выступил кем-то вроде Кощея Бессмертного, который привез из дальней Сибирии сокровище. Убить меня невозможно. Кто косо посмотрит, умирает в страшных муках. А
Теперь у нас на улице стали собираться толпы страждущих. Мы перебрались на корабль и стали готовиться к отплытию.
Утром к нам на борт поднялись Диего с Клаубергом.
— Вы не можете так взять и уплыть на всегда, — Франц мрачен, — сейчас только все началось.
— Но это ваша страна и ваши отношения, — возражаю я.
— Нет, мы братья, — вспыхивает Диего, — вы нас посвятили. Разве бросает мать своего ребенка, как только родила?
— Что я могу сделать? В моей стране тоже брошены мои люди, а я даже не знаю, что с ними.
— Я могу остаться, — прозвучал в тишине голос Петрова.
В последнее время, чем ближе дела к завершению, а планы к отплытию, тем задумчивей Сергей. Они с Ариной не расстаются ни на минуту. Щебечут и что-то обсуждают. Она уже привыкла к новому имени и положению. Мой расчет оказался верен. Наши матросы и офицеры чуть не на руках ее носят. Но она скромница, в отличии от Алены. Носит белые, красные и желтые платья в пол. Смотрит, потупив взор. Но если взглянет в глаза, говорят матросы,то прожжет до самого дна. Увидит все тайные закоулки души.
— Это уже крайность, — хмурюсь я, — пойдем, поговорим. Подождите, господа, мы обсудим некоторые детали.
На палубе кипит работа. Закупленное продовольствие распределяют. На берегу еще ждет своей очереди свежая вода.
— Ты должен меня понять, — поправляет Сергей очки.
— Я тебя понимаю. И даже поддерживаю. Только все так неожиданно.
Мысли, что они собираются сбежать, у меня закрались с момента прибытия кораблей. Я такие вещи чувствую без всяких потусторонностей. Опер, как-никак. Только надеялся, что чуйка обманывает, и все утрясется.Не утряслось. Они ищут место, где смогут жить с душевным спокойствием. Арина привлекает внимание красотой и точеной фигурой. Она, как и все девушки, замечает каждый взгляд. Но если местные, индейцы, метисы, мулаты, смотрят, как на человека, то европейские выходцы видят добычу и вещь. Уже били рожу одному, который приценился. Чернокожих тут очень мало, и они крайне дороги. В рабстве использовались индейцы. Да и то, уже два года, как это окончательно запрещено и преследуется. Никаких невольничьих рынков нет. Петров, со своей стороны, не может не видеть, что тут тоже не рай. Во главе всего такие же европейцы вроде Клауберга.
— Мы с Ариной не строим иллюзий. Здесь будет тяжело. Элита не примет ее, к этому я готов. Но людьми не торгуют, как у нас. И не смотрят, как на диковинку. Конечно, в России можно жить под твоим крылышком, но я буду все время вспоминать, глядя на высокомерные рожи чиновников и аристократов, осеннюю грязь и соломенные крыши изб, это море, до которого уже дела не пустят, эти поля и предгорья, горы и ущелье. И даже Братьев Пинчейра в смешных шапках.
— У них мода пошла шить папахи из лам. Сбежать решил, значит?