В поисках сокровища
Шрифт:
Зная, что отец теперь проспит до самого утра, решила не заморачиваться с ужином. Загрузила в стиралку одежду и рюкзак и ушла на кухню.
Соорудив бутерброд с сыром, уселась на подоконник. Стиральная машина монотонно гудела, дождь не стихал. Капли кривыми зигзагами стекали с окна. На улице было так же пасмурно, как и в душе. Апрель не был апрелем. А мне хотелось настоящей весны.
Следующее школьное утро снова началось с посещения кабинета директора. Антонина Юрьевна выловила меня в коридоре
– Серафима, зайди, пожалуйста, ко мне в кабинет, – попросила Антонина Юрьевна, когда я сдала куртку и получила номерок. – У меня к тебе дело.
Пришлось тащиться за директрисой в ее кабинет…
Уже привычно громко тикали настенные красивые часы с необычным циферблатом. Да и вообще я была здесь уже как дома. Слишком часто меня вызывали в этот кабинет. Оттого я чувствовала себя неуютно… Столько внимания к моей скромной персоне.
– Присаживайся, пожалуйста. – Антонина Юрьевна заняла свое место и указала мне на стул, придвинутый к ее рабочему столу. А вчера мы втроем сидели на диванчике…
– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила я.
– Случилась история, – ответила Антонина Юрьевна, встревоженно заглядывая мне в глаза.
– Ох, блин, – выдохнула я. Маразматичка все-таки настучала директрисе, что я совсем не учусь.
– Вот-вот, – кивнула Антонина Юрьевна. – Сима, ты почему так запустила этот предмет? Галина Валентиновна встала в позу и не хочет ставить тебе тройку за год. У тебя вообще по всем гуманитарным предметам ситуация плачевная. Но история может стать последней каплей. Я не смогу перевести тебя в одиннадцатый…
– Вот жалость-то.
Откровенно говоря, мне было все равно. Тем более в этой гимназии, с такими одноклассниками. Как бы помягче сказать Антонине Юрьевне, что плевать я хотела на одиннадцатый класс? Но директриса смотрела на меня таким жалостливым взглядом, что хотелось под землю провалиться.
– Я что-нибудь придумаю, – наконец сказала она.
– А что тут можно придумать? – пожала я плечами.
– Ты должна постараться подтянуть историю.
– Шутите? За один месяц?
– Галина Валентиновна сказала, что все будет зависеть от того, как ты напишешь годовую контрольную.
– С чего бы мне написать ее хорошо? – усмехнулась я.
– Тебе просто нужно позаниматься. Месяц на подготовку… Этого мало, но можно попробовать.
– Боюсь, я не справлюсь, – попыталась мягко возразить я. Не знаю, что должно было произойти на этой планете, чтобы маразматичка поставила мне хорошую оценку.
– Хотя бы на тройку, Серафима. Этого будет достаточно. Позанимайся с кем-нибудь из ребят.
Я быстро перебрала в уме всех «ребят» и решила, что лучше под поезд прыгну, чем обращусь к кому-нибудь из них за помощью.
По моему
– Ладно, с этим я тоже разберусь. Ну… а отец как?
Вопрос был неожиданным. Я подняла на Антонину Юрьевну удивленные глаза. Хотя в том, что она интересуется судьбой нашей семьи, не было ничего странного. Все-таки Антонина Юрьевна играла не последнюю роль в жизни мамы. Они дружили столько лет… Но обычно мы разговаривали только на школьные темы, избегая всего, что произошло. Поэтому я и удивилась.
– Все так же, – сухо ответила я.
– Вам нужны деньги? – спросила Антонина Юрьевна, заметно при этом смутившись.
Я лишь мотнула головой.
– Смотри, Сима. Дела у тебя идут неважно. Учишься плохо, прогуливаешь занятия. Если вдруг о гулянках отца сообщат соседи и ко мне обратятся из органов опеки…
– Удочерите меня? – внезапно спросила я.
Антонина Юрьевна помрачнела.
– Не шути так, Серафима.
А может, я и не шутила? После нашего разговора остался осадок. И снова я вышла из кабинета Антонины Юрьевны с неприятным чувством невыполненного долга. Будто я не оправдываю ее надежд, хотя, по сути, она мне никто.
И если я думала, что все ограничится лишь этой странной беседой, а в остальном школьный день пройдет хорошо, то я ошибалась. Снова получила двойку на последнем уроке истории, хотя ответила у доски вполне сносно. Если не на четверку, то на тройку – точно. Окончательно разочаровавшись в жизни, уселась за свою парту и закрыла лицо ладонями. Со Стасом я не разговаривала со вчерашнего дня. Петрушин тоже меня игнорировал. Но в конце занятия все-таки склонился ко мне и негромко произнес:
– Сима, будь осторожна. Шандарева с Бурыкиной за тобой все уроки палят.
Со всеми своими неприятностями я даже не заметила этой слежки. Но Стас оказался прав. Как только я вышла из школы, недалеко от футбольного поля меня подкараулили они – Юлька с Дашей и еще парочка девчонок из параллельного десятого. Тогда-то я и поняла, что этот разговор не предвещает ничего хорошего.
Я проходил мимо корпуса начальной школы, когда услышал со стороны футбольного поля повизгивающий голос Юли Шандаревой.
– Ладно еще палетка, но что мы с фронтальной камерой делать будем?
– Что хочешь, то и делай. Твой же телефон.
– Идиотка, знаешь, сколько новый айфон стоит? Никогда не расплатишься…
– Не буду я ничего вам платить, – распознал я голос Шац. – Ни за телефон, ни за палетку твою долбаную.
– Долбаная здесь только ты, Серафимочка. Даем тебе срок до конца мая…
Я стоял неподалеку от девчонок за редкими голыми кустами, но они меня все равно не видели. Вчетвером выстроились в линию напротив растерянной и рассерженной Шац.
– Да пошли вы… Еще срок мне дают, – огрызнулась Сима. – Овцы!