В поисках солнца
Шрифт:
Илмарт размышлял минуты две, потом начал говорить тихо и спокойно:
— Ну не знаю, врал там тебе Тогнар или нет. Но точно готов подтвердить, что ты очень, очень красивая, Олливи — дух захватывает на тебя глядеть! Никакие шрамы, даже и на лице, тут не испортят дела — скорее даже подчеркнут трогательную уязвимость твоей женственности, — Олив аж рот приоткрыла, удивлённая такой проникновенной поэтичностью. — Насчёт ловкости и говорить нечего — да даже отними у тебя оба глаза, ты и совсем без них будет грациозней, чем большинство женщин! А уж характер и сила духа! — он
Он замолчал, выждал несколько секунд и уточнил:
— Ну?
— Что? — не поняла она, поднимая на него растерянный взгляд.
— Что — что? — подвигал он бровями. — Уже готова со мной переспать, или нужно ещё повосхищаться?
Олив вытаращилась на него с глубоким недоумением.
— Ну, Олливи! — недовольно объяснил он, проводя пальцем по её лицу. — Ты только что сказала, что спишь с теми, кто говорит вещи, которые ты хочешь слышать. Или, — он обиженно нахмурился и комично возмутился: — Я не те вещи наговорил?
— Май! — возмущённо ткнула она его кулаком в грудь. На лице её ясно читалось: «Ты дебил?!»
— Между прочим, — с постным выражением лица отметил он, — я сказал чистую правду! Вот те крест! — и решительно перекрестился.
— Май!.. — теперь её голос звучал жалобно.
— Нет, ну вы посмотрите! — разыграл возмущение Илмарт. — У Тогнара, значит, работает, а мне — шиш!
Она невольно улыбнулась — так талантливо он отобразил своё возмущение.
Он подождал ещё и деловито продолжил:
— Предлагаю для чистоты эксперимента ещё Анодара позвать. Уверен, он тоже наговорит всяких приятных вещей, которые ты хочешь услышать!
Она хмыкнула: воображение её тут же дорисовало, как эмоциональный и живой Дерек горячо заверяет её в многообразии её достоинств.
Почему-то, в самом деле, она не почувствовала при этом никакого желания переспать ни с Дереком, ни с Илмартом.
— Так что, зовём? — чуть тряхнул её за плечо друг. — Или ты всё-таки готова признать, что дело не в словах, а в том, что ты давно на него запала, а?
— Эй! — возмущённая Олив ударила его кулачком в плечо. Учитывая общий уровень накаченности его мышц, пострадал скорее кулачок.
— Нет-нет, Олливи, давай быть последовательными! — благородно возмутился он. — Тут явно одно из двух: либо ты спишь со всеми, кто говорит тебе красивые вещи, либо ты спишь именно с Тогнаром, и тебе безразлично, что именно он говорит. — Пожевав губами, он добавил: — Зная Тогнара, вообще сомневаюсь, что он высказал всё это так уж красиво, да?
Олив фыркнула, признавая его правоту.
— И готов поставить на то, — продолжал Илмарт, — что где-нибудь в процессе он ещё и заявил, что у тебя нет мозгов.
Олив искренне расхохоталась, узнавая в этом реплике Райтэна несомненно и чётко.
— Вот! — наставительно поднял палец Илмарт. — Кто ж так девушек
Тут уж они рассмеялись уже хором.
От этого разговора Олив стало гораздо легче на сердце. Во-первых, конечно, от того, что она пришла к выводу, что Райтэн и впрямь не имел цели задурить ей голову, а во-вторых — потому что, судя по всему, все трое её друзей находят её сильной и смелой, и её раны ничего тут не меняют.
— Ну так что? — меж тем, ворвался в её размышления Илмарт. — Снимаем обвинения в лицемерии — или отлавливаем Тогнара и пытаем?
— Ну хорошо, — уступила Олив. — Не лицемер! — а затем добавила с мстительным наслаждением в голосе: — Просто охочая до женских прелестей скотина!
Илмарт аж поперхнулся подготовленной было весёлой фразой, но решил, что на сегодня ему хватит лавров защитника угнетённых, и дальше Тогнар пусть уж сам разбирается, скотина он или нет.
— Спасибо, Май, — успокоившаяся Олив ожила настолько, что чмокнула его в щёку перед тем, как выкрутиться из его рук и встать.
Он рассмеялся.
— Что за несправедливость! — пожаловался сквозь смех. — Я старался-старался — и вот моя пустячная награда! А Тогнару, понимаешь ли…
— Май! — взревела Олив, чуть не потеряв от возмущения покрывало и с трудом успевая его перехватить здоровой рукой.
— Я тебе до Второго Пришествия припоминать буду! — торжественно и весело пообещал Илмарт.
— Да поняла уж! — отмахнулась она, подбирая платье и глядя на него выразительно.
Подняв руки ладонями вверх, он встал и вышел. Вскоре она позвала его обратно. Приводя себя в порядок, она расчёсывала волосы перед зеркалом. Он, сложив руки на груди, некоторое время с удовольствием наблюдал за ней. Его так и подмывало снова начать шутить на тему её неземной красоты и обворожительных шрамов, но он решил не портить ни себе, ни ей удовольствие, и пользоваться этим приёмом лишь изредка, чтобы он не успевал надоесть.
Наконец, расчесавшись, она нахмурилась и, повернувшись к нему, сказала:
— Я домой хочу, Май. Как думаешь, он меня отпустит?
— Тогнар? — с большим недоумением переспросил Илмарт.
Она кивнула.
Он подумал, что на рабовладельца Райтэн похож не больше, чем на насильника.
— Олливи. — Он постучал себя пальцем по лбу, намекая, что с мозгами у неё сегодня и впрямь что-то не так. — Как он может тебя не отпустить?
Олив заморгала, покраснела, начала оправдываться:
— Ну, закатит ещё скандал, или начнёт ко мне под окна являться!
Илмарт наклонил голову набок. Поразглядывал её. Затем пообещал:
— Я с ним поговорю. Обойдётся без скандалов и окон.
Почему-то в этот момент она почувствовала некоторый укол разочарования — словно и скандалы, и простаивания под окнами были для неё чем-то желанным. Тряхнув головой, она отогнала эти эмоции и попросила:
— Да, ты поговори, пожалуйста. Я… — она замялась, но призналась ему прямо: — Я не готова пока с ним… видеться.