В поисках солнца
Шрифт:
Объект явно планировал сымитировать собственную смерть и использовать его в качестве надёжного свидетеля. Джей этот план полностью запорол.
Ладно, объект вроде не намерен его убивать — из того, что Джей успел о нём узнать, он и впрямь не был склонен разбрасываться чужими жизнями, — но он должен был, во всяком случае, потребовать от Джея клятвы молчать.
«Должно быть, — распутал, наконец, свои сомнения Джей, — хочет, чтобы я сперва отлежался и пришёл в себя. А потом уж поговорит».
Сердце сжало дурными
Джей понял, что влип, и влип капитально.
Он должен был, обязан был доложить о случившемся господину Михару — а объект, совершенно точно, захочет скрыть это происшествие.
Лгать патрону Джей почитал недопустимым — а из этого следовал неизбежный разрыв с объектом. Он, конечно, пообещает ему молчать — а что остаётся? — но по возвращении в Кармидер своё обещание нарушит. Оставаться после этого при объекте будет опасно и попросту невыносимо — этот его брюнет и так его не переносит, а после такого «предательства» так и подавно подстроит… несчастный случай с определённым финалом.
Господин Михар, положим, не заставит его возвращаться — он умён и понимает, что на роль двойного агента у Джея мозгов не хватит, да и актёрского таланта.
Значит — конец.
Никаких больше изучений языков, никаких экскурсов в историю, физику и другие науки, удивительных рассказов и неожиданных вопросов, увлекательных поездок и…
Джей почувствовал, как всё внутри ноет и выворачивается наизнанку.
Из него, определенно, получился отвратный шпион — он умудрился привязаться к объекту.
И теперь ему было мучительно, невыносимо понимать, что — всё кончено.
Так или иначе — всё было бы конечно, хотел он того или нет. Даже если бы всё пошло по плану, и он не навернулся бы с обрыва, — всё было бы кончено и так, просто он считал бы, что объект мёртв.
Джей вообразил себе, каково это было бы, если бы план объекта осуществился — и содрогнулся. Он ведь в самом деле перепугался в тот момент — мозг совершенно парализовало страхом, ведь Джей знал, не мог не знать, что бессмысленно бросаться за человеком, который падает с обрыва. Поздно за ним бросаться.
Если бы всё происходило по-настоящему, он просто бы бесславно свернул бы себе шею — вслед за объектом.
Злой брюнет был не справедлив. Телохранители не бросаются в обрыв за идиотами, которых охраняют.
Джей не просто привязался — он привязался настолько, что был готов отдать за объекта свою жизнь.
«Но не свою честь», — стиснув челюсть, подумал он.
Его верность принадлежала только одному человеку, и могла принадлежать лишь ему.
Сердце переполнилось горечью и болью.
Он крепился, сжимал зубы и эксплуатировал все дыхательные техники, которые знал, — но ничего не мог сделать. Боль упрямо изливалась наружу слезами.
Он судорожно вздохнул, пытаясь подавить всхлип. Не преуспел.
— Больно? — встревожился объект. —
Правая рука объекта отпустила поводья и мягким, утешающим жестом погладила его по волосам, прижимая голову к груди.
Развернувшись и уткнувшись в эту грудь, Джей, растеряв последние силы в тщетной борьбе с собой, заплакал открыто.
Лошадь встала на месте.
— Ну что вы, в самом деле, — растерянно пробормотал объект, гладя его по спине.
Таким же тоном — в котором мешались огорчение и тревога — говорил в детстве отец, когда Джей хныкал, набив себе шишек.
— Ну, ничего, ничего, — продолжал выговаривать что-то успокоительное объект. — Это ничего, это стресс. Вот доберёмся до города, — оптимистично наметил план он, — отлежитесь, отдохнёте.
Наконец, слёзы закончились, и Джей замер, сгорая от стыда.
— Ну, вот и славно! — воодушевился объект, трогая поводья. Лошадь медленно тронулась вперёд. — Всё хорошо, Джей, не переживайте так.
Джей беззвучно вздохнул.
Ничего не было хорошо — и хорошо быть не могло уже вообще никак.
12. В чём смысл побега?
Райтэн умел горячо и пламенно ругаться даже и безо всяких слов.
Он просто стоял в углу гостиной в доме правителя Брейлина и выразительно молчал, сложив руки на груди. Ни его позу, ни его взгляд нельзя было назвать агрессивными, но вокруг него словно сгущалось тёмное облако гнева, раздражения и недовольства.
Дерек, стоявший к нему боком и разглядывающий окно, чутко улавливал эту тёмную волну и вздыхал.
Это продолжалось с четверть часа. Никто из них не начинал беседу, потому что каждый чётко знал мнение второй стороны, понимал, что её не переубедить и не видел смысла спорить.
Дерек просто ждал, когда Райтэн отбушуется, а Райтэн молча проговаривал про себя всё то, что не было смысла произносить вслух.
С присущей ему чуткостью Дерек тонко уловил тот момент, когда этот страстный внутренний монолог прекратился — возможно, по тому, как расслабились пальцы, которыми друг вцеплялся в собственную рубашку.
— Между прочим, — невозмутимо отметил он от своего окна, — мы его до трясучки напугали.
— Мы? — холодно переспросил Райтэн.
— Судя по всему, — пожал плечами Дерек, — без сознания он был совсем недолго.
Неожиданно Райтэн взвился и сделал широкий шаг к центру комнаты.
— Я же говорил! — со смесью гнева и тревоги воскликнул он. На обернувшемся к нему лице читалось недоумение, поэтому пришлось пояснить: — Ему всё б шпионить!
Брови Дерека поползли вверх. Затем губы его тронула улыбка, и он со смешком переспросил: