В поисках солнца
Шрифт:
— Я позову, когда надо! — строго заявила она и закрыла дверь в большую хозяйскую спальню, где повитуха уже суетилась вокруг кровати, на которую Олив, впрочем, пока отказалась ложиться, уверяя, что ей «легче постоять».
Все трое, конечно, никуда не пошли, упрямо оставшись в коридоре.
Однако вскоре оказалось, что ждать придётся долго, а делать тут было решительно нечего.
Не придумав ничего лучше, они молча расселись по подоконникам.
Говорить о пустяках не хотелось.
Изнутри
«Это не столько страшно, сколько скучно», — резюмировал сам в себе Райтэн, который о родах раньше только слышал от других.
Дерек и Илмарт были настроены не столь оптимистично, поскольку оба родились и выросли в деревнях, и несколько раз оказывались неподалёку от места основных событий или даже помогали роды принимать — в виду отсутствия других свободных рук.
Минуты шли за минутами, складываясь в часы, а ничего выдающегося не происходило.
Спустя часа четыре, коротко переговорившись, мужчины сходили поужинать — впрочем, ели они спешно, и почти сразу вернулись, словно был какой-то особый сакральный смысл в том, чтобы торчать именно под дверью.
Они прождали в тишине ещё часа два — за окнами уже стало темно, и Дерек молча сходил в кабинет, чтобы зажечь и принести свечу, — как из-за двери стали раздаваться сперва не очень различимые стоны.
Они звучали так, словно Олив старается не вскрикнуть, но у неё не получается вполне контролировать себя, и поэтому какие-то сдавленные, болезненные звуки всё-таки вырываются наружу.
Дерек, сложив руки на груди и облокотившись спиной на косяк окна, прикрыл глаза и тоже время от времени тяжело, но беззвучно вздыхал, — видимо, неосознанно пытался «помочь» Олив с выдохом и даже не замечал за собой этого.
Илмарт сполз с подоконника куда-то на пол и устроился там, поджав под себя ноги. В свете свечи глаза его слегка блестели, сосредоточенно и хмуро, как будто бы он то ли анализировал доносящиеся к ним звуки, то ли пытался по ним достроить полную картину происходящего.
Райтэн, чем дальше, тем больше беспокойства проявлял. Не выдержав, он начал расхаживать по коридору, впрочем, постоянно сбиваясь с шага, когда до него доносился очередной стон.
Через час то ли Олив выдохлась, то ли боль, которую она испытывала, усилилась, но теперь к стонам добавился постоянный жалобный плач и тихие вскрики. Время от времени доносились какие-то спокойные мягкие фразы, которые говорила тётушка, и после этого Олив вроде как набиралась мужества и переставала плакать, но вскоре снова срывалась.
Её жалобный, мучительный плач надрывал сердце всем троим — похуже любых стонов и криков. Она, очевидно, плакала от того, что устала от боли, что не могла больше терпеть боль,
Всеми ими владело вязкое, отвратительное чувство тотальной беспомощности. Каждый из них не задумываясь, с радостью предпочёл бы сам пережить ту боль, которую сейчас испытывала она, — но это было совершенно невозможно.
Им оставалось только ждать.
— Да сколько ещё!.. — не выдержав, сквозь зубы прошипел Райтэн.
— Я бы поставил часа на два, — тихо отозвался от окна Дерек.
Райтэн издал какой-то возмущённый булькающий звук и по примеру Илмарта уселся прямо на пол.
Олив мучительно вскрикнула; что-то суетливо принялась выговаривать тётушка.
Райтэн вздрогнул, подскочил и снова зарасхаживал взад и вперёд по коридору.
Плач вроде бы прекратился; но потом опять раздался вскрик.
На Райтэна было страшно смотреть; даже в зыбком свечном свете было видно, как мучительно он посерел.
Со вздохом встав, Илмарт остановил его мельтешения и веско сказал:
— Она тоже хотела этого ребёнка, Тогнар. И она знала, что так будет. Не наивная, видела, как бывает. Это было и её решение тоже.
Отмахнувшись, Райтэн сел на пол.
Олив снова заплакала и залепетала что-то жалобное и мучительное — слов дверь не пропускала — тётушка что-то отвечала.
Олив разрыдалась, громко, с надрывом; голос тётушки стал строгим и суровым, и Олив тут же замолчала, дыша хрипло и громко.
Райтэн вскочил, сжимая кулаки.
Илмарт уронил лицо в ладони и что-то пробурчал.
Дерек тяжело вздохнул и вполголоса затянул какой-то псалом.
Почти тут же его подхватил и Илмарт тоже.
Сжимая и кулаки, и челюсти, Райтэн впервые пожалел, что не знает слов.
Спустя десять минут их услыхала тётушка. Выскочив наружу, она сурово вопросила:
— Это ещё что такое!..
Райтэн мгновенно рванул к открытой двери, порываясь прорваться внутрь.
— Ещё чего! — возмутилась тётушка, оттесняя его плечом. — Нечего мужикам тут делать!
Олив вскрикнула; из-за того, что дверь больше не приглушала звуки, всем троим показалось, что этот крик был особенно громким.
— Там моя жена, и она страдает! — сдавленно произнёс Райтэн и всё-таки просочился внутрь, тут же бросившись к кровати, на которой лежала измученная Олив.
Тётушка, покачав головой, хотела было прикрыть дверь.
— Постойте, госпожа Тогнар, — встал с подоконника Дерек. — Оставьте, мы помолимся, может, её это поддержит?
— Что ещё за идеи!.. — возмутилась тётушка, которая полагала, что и того хватит, что непутёвый племянник нарушил положенный порядок вещей.