В рабстве её любви

Романтика Анна

– Мне все равно, – тихо отозвался я. Врядли кто-то меня услышал, но… певать.

Я тоже не хотел спускаться в конюшню. Не потому что боялся огня или высоты, нет. Просто знал, что не выдержу, если увижу ее мертвой.

Глава 37

Пов. Адриан

Когда Тони попытался раскачать лестницу, вынуждая потерять точку опоры, я, недолго думая,

занырнул внутрь, в то же мгновение оказываясь в преисподней.

Балка, за которую я ухватился, уже успела прогореть с другого конца. Конструкция подо мной рухнула, подобно спичечному домику… Я бы не преувеличил, если бы назвал свое падение крайне неудачным. В правое плечо вонзилась отколотая обрешетка, и это причиняло такую острую боль, что хотелось кричать – но не было сил даже вдохнуть в себя воздух.

Пытаясь отдышаться, дабы отвлечься от нестерпимых ощущений, я втянул в себя партию угарного газа, отчего тотчас зашелся приступом кашля.

– Эстер!.. – принялся я звать ее, но ответа не было. Некогда роскошная конюшня превратилась в ловушку, объятую огнем. И где-то здесь я обязан был отыскать свою госпожу, во что бы то ни стало.

Немного привыкнув к царящем вокруг хаосу, я заметил, что середина флигеля все еще была относительно безопасным местом, и поэтому направился туда, упорно не обращая внимания на рану и отсутствие воздуха.

Я продолжал звать графиню, пробираясь все дальше и дальше, огибая одну обвалившуюся балку за другой, лавируя между разрушенными стойлами, где я когда-то работал, пока не заметил слабое шевеление совсем близко.

Ускорив шаг, я снова позвал ее по имени, изо всех сил стараясь различить ее фигуру среди дыма, как вдруг прямо надо мной на дыбы встала испуганная Аврора, пронзительно заржав.

Тут же ее потянули за поводья, пытаясь успокоить, – человеком, сделавшим это, была владелица Брэйнхорта. Я так обрадовался, увидев ее живой! Совсем забыл о том, что совсем скоро мы с ней умрем здесь...

– Зачем ты пришел? – жалостливо спросила меня девушка изо всех сил стараясь быть строгой. Но ее ответную радость от того, что я появился перед ее глазами, действительно было бы трудно спутать с чем-то другим. Увидев торчащую из моего плеча часть обрешетки, ее взгляд перестал быть непримиримым. – Ты ранен!..

– Это не важно, – прижал я девушку к себе одной рукой. Как бы ни пытался вдохнуть аромат ее волос – кроме запаха гари, ничего не чувствовал. Будто бы человека, которого я так отчаянно держал в руке, уже не существовало. А эта Эстер – лишь тень не успокоившегося призрака. Но в ее груди билось сердце – так же отчаянно, как в моем. А значит шанс на спасение все же был. – Ты должна выбраться. Идем, я подсажу тебя в вентиляционное отверстие.

Мужское упорство никогда не сравнится с женским упрямством, поэтому Эстер осталась там, где и была – рядом со своими

лошадьми. Каким-то чудом Аврора и маленький жеребенок Вишенки все еще были живы. А вот сама Вишенка…

– Я никуда не пойду. Не оставлю их!

– Ты ведешь себя глупо, – я очень старался осадить ее, переубедить любым силами. Но с, казалось бы, мягкой и уступчивой Эстер оказалось очень сложно иметь дело.

– А ты? Ты не ведешь себя глупо?

Осторожно прижавшись ко мне, чтобы лишний раз не беспокоить рану в плече, она прошептала:

– Сам же говорил, никогда не оставишь ту дорогу, что начал твой отец! Если умрешь – то ничего не сможешь сделать.

– И что?

– Ты будешь жалеть…

– Я жалею только об одном. О том, что не смог защитить тебя. Твой возлюбленный умеет лишь ошибаться… Мне так же жаль, что я слишком поздно понял это.

Пламя подступало, лошади беспокоились все больше, а за стенами конюшни, через пока еще стоящие стены можно было различить громкие крики и суету других людей, посторонних. Но все это отошло на второй план.

Сейчас я был даже благодарен упорству Эстер. Умереть в объятиях друг друга сейчас – не так уж и плохо. О чем думала сама Эстер?

– Ты меня ненавидишь? – спросил я ее через несколько мгновений, когда почувствовал, что скоро могу упасть. Я уже потерял много крови, а поэтому единственным моим вариантом было найти подходящее место, чтобы сесть и прижать притихшую девушку к себе. – Эстер…

– Нет. А ты меня?

– За что меня тебя ненавидеть? – усмехнулся я. – Я полюбил тебя в первый день, как заглянул свои кристально-чистые глаза.

– Правда?

– Да. А ты? Когда ты полюбила меня?

– Когда заглянула в твои, карамельные…

Все, о чем я мог думать в тот момент, когда наши взгляды соприкоснулись – нет, вовсе не о сладости наше последнего совместного момента. Я не должен умереть первее нее. Я просто не имею права оставить ее здесь одну… Но слабость в теле становилось все тяжелее и тяжелее, я с трудом понимал, где я и что происходит.

Как вдруг, позади меня, раздался оглушительный скрежет. Горящие доски с левой стороны затрещали, обрушиваясь на землю, а дым, что повалил с удвоенной силой, вдруг принес с собой глоток свежего воздуха.

С трудом поднявшись, мы попытались увидеть, кто разрушил стену, но то, что «влетело» в левый фасад конюшни, снова исчезло в сопровождении незнакомого рокота.

Как оказалось, это был звук работающего двигателя автомобиля. Алый бампер Мерсера снова въехал в то же самое место – куда более уверенно, пробивая себе и нам путь.

За рулем сидел Оливер, и даже отсюда я мог различить выражение его лица – ему было бесконечно жаль роскошную машину своей госпожи, которую он боялся трогать все это время. Лишь благоговейно протирал в свободные минуты.