В рамках дозволенного
Шрифт:
Я хмыкнула, припоминая день, когда хозяин заметил, что я "потеряла" Тима. Взгляд серых глаз, пронзающий насквозь, нахмуренные брови, резкие слова… Так что теперь удивляться смысла нет — того и следовало ожидать!
— Встану я сегодня, пусть не жадничают… — пробормотала под нос, пытаясь подняться.
— Нет-нет-нет, куда это? — возмутилась Настя, перехватывая меня и возвращая на кровать. — Денёк хоть полежи, не убудет. Время-то ещё, даже обеденного нет. Да и Тимошка так волновался, так волновался! — женщина театрально прижала руки к груди и сообщила словно бы по секрету: — Он всё время здесь
У меня с губ сорвался нервный смешок. Хах, да уж, конечно, так и поверила! Всё время здесь просидел, а сейчас решил уйти, вдруг замечу? Мальчишка, поди, от счастья скакал, что нянька может ласты откинуть.
Дверь отворилась с лёгким щелчком.
— Насть, можешь… — раздался знакомый голос с порога.
Я скосила взгляд на вошедшего парня с бутербродом в руках. Тим в свою очередь внимательно уставился на меня. Весь напряжённый, натянутый, как струна; брови нахмурены, и меж ними пролегла складка, губы поджаты. Весь в отца, словно бы это Алексей Андреевич явился ко мне, чтобы отругать за ненадлежащее поведение.
— Настя, можешь идти, — отвернулся-таки ж от меня Тимка. Впрочем, ненадолго: — Рад, что вы очнулись, Лада. Знаете, когда у вас на глазах человек вдруг, простите, синеет и оседает на землю… немного пугающе, — он усмехнулся.
Анастасии и след простыл, словно она только и ждала, когда же сюда заявится мальчишка, чтобы поскорей сбежать. Зато Тим медленно приблизился ко мне и присел на кровать, откладывая бутерброд на тумбочку, туда, к пачке таблеток и полупустому стакану.
— Неужели сложно сказать было, что у вас… проблемы? — он ещё сильнее нахмурился.
— Тимофей, а разве был смысл? — я усмехнулась. — Кажется, именно того ты и хотел: чтобы гувернантка помучилась и ушла.
— Хотел, — спорить пацан не стал. — Но не вперёд ногами.
— Но иначе я уйти всяко не могу, — покачала головой, опуская взгляд.
Как же глупо… Зачем я только согласилась на эту работу?
Мы замолчали на какое-то время. Тим, наверное, не знал, что бы ещё такого едкого сказать, а я просто обдумывала сложившуюся ситуацию. Дела дерьмо, иначе не скажешь! Стоит подопечному ещё немножко поиздеваться — и я точно заработаю инфаркт. А парень ведь не заставит себя ждать, мечтает-то об одном: о свободе.
Тим вдруг поднялся с кровати и ушёл прочь из комнаты. Видимо, понял, что разговор окончен и нужно приступать к созданию очередных коварных планов по изничтожению няньки! Но нет, стоило мне только чуть подобраться и вновь попытаться встать с кровати, как парень вернулся с небольшим пакетом.
Суровый взгляд пригвоздил к кровати, не давая даже пошевелиться. А когда подопечный приблизился, в ход пошли и руки: парень надавил мне на плечи, принуждая вновь опуститься на кровать.
— Вы хуже меня, — раздражённое. — Что сказали? Отлежаться. А вы?
Он аж глаза закатил, словно сам был моей нянькой, а не наоборот. Забавно.
— Я… — начал было парень, глядя куда-то вниз, на кровать, а потом вдруг втолкнул в руки какой-то пакет. — Вот!
Казалось, Тим хотел ещё что-то сказать, собирался долго, но в итоге лишь вздохнул тяжело и… ушёл. На этот раз окончательно. А я опасливо заглянула внутрь пакета, совершенно не подозревая, какие же ещё
Небольшая прямоугольная коробка, лежащая в пакете, конечно, не была оформлена как подарок, но являлась именно им. Я, не веря своим глазам, вытащила её, открыла осторожно, боясь спугнуть момент… Ридер, совершенно новый, заметно лучше моего старенького, брендовый.
И плотный кусок бумаги, на котором было написано лишь несколько слов.
"Я хочу извиниться".
— 27-
К счастью, даже несмотря на "небольшой" казус, случившийся на пробежке, от распланированных занятий Тим не отказался — хотя мог, гадёныш мелкий! Но нет, этим же днём ровно в назначенное время он явился ко мне в комнату с тетрадкой и нетбуком под мышкой и заявил, что готов к уроку английского. Правда, вместе с ним в комнату ввалился и пришедший в гости Дериглазов, выпроводить которого не удалось даже под предлогом смертной казни. Так и остался сидеть, внимательно на нас пялясь.
Впрочем, стоит сказать, посмотреть было на что: Тим — видимо, совесть проснулась, никак иначе — всё же настоял на своём, вынуждая гувернантку соблюдать постельный режим, на коей пришлось разместиться и ему. Диму это особо веселило, но он был не так уж глуп и не пытался порадовать занимающихся едкими комментариями.
Впрочем, к концу занятия я начала было подозревать, что на кровати Тим разместился лишь потому, что самому так было гораздо удобней. Конечно, развалился, подложил подушку под спину и расслабляется! Нет, подопечный воистину отдыхал: английский он знал не просто "на уровне", а очень и очень хорошо, а я же, дурочка эдакая, выбрала для него обычную программу для одиннадцатых классов, решила начать с неё… Ну ничего, мелкий, не долго наслаждаться будешь! В следующий раз так нагружу, мало не покажется!
— А вы забавно смотритесь, — подметил Димка, когда подопечный под предлогом "попить водички" устроил себе переменку и смылся из комнаты.
— Мы не смотримся, мы пытаемся заниматься. И выжить адский месяц вместе.
Я тяжело вздохнула, вылезла из-под одеяла и наконец-то смогла размяться, потянувшись до хруста костей. Дима фыркнул, покачав головой, но ничего не сказал. Хорошо, хоть у этого совесть не выходила из комы, так что парень не пытается уложить больную обратно в кровать. Пользуясь случаем, я полезла в шкаф, чтобы отрыть там подходящий для Тимошки учебник — помнила ведь, что где-то валяется книжка "продвинутого уровня".
— И всё же забавно… — Дериглазов вновь принялся за своё — Вы точно не ладите? — ответом ему был хмурый взгляд. — Понял, понял, глупый вопрос! Просто по виду и не скажешь.
— По моему виду? — многозначительно, имея в виду явную потрёпанность после утреннего инцидента.
Ответить Дима не успел — Тим вернулся в комнату с неизменной бутылочкой воды, — зато улыбнулся так ехидно, словно слов на самом деле было много. Безумно много. И мне бы они не понравились.
У Дериглазова, казалось, в принципе была заготовлена речь на все случаи жизни. Правда, переубедить настроившегося на что-либо друга у Димы получалось не всегда.