В ритме времени. Кинематографический процесс сегодня

Баскаков Владимир Евтихианович

где гитлеровские войска ведут тяжелые оборонительные

бои с Красной Армией.

Известный американский актер Джеймс Кобурн,

играющий главную роль, командира взвода (скорее, некоего

ударного отряда) унтер-офицера Штайнера,

специализировался прежде на исполнении главных ролей в ковбойских

фильмах. В этом фильме он переносит черты

традиционного американского положительного героя, исполненного

бесстрашия и благородства, в среду

фашистской армии.

Штайнер тверд и умел в бою — он с горсткой солдат унич-

266

тожает прислугу артиллерийской батареи. Но он и

гуманен — щадит попавшего в плен юного красноармейца,

приводит в свою землянку, защищает от своего

непосредственного начальника капитана Странского (эту роль играет

известный западногерманский актер Максимилиан

Шелл)—офицера-аристократа, приехавшего из Франции,

труса и карьериста, мечтающего только о «железном

кресте». Более того, Штайнер отпускает пленного юношу, почти

мальчика, испытывая к нему личную симпатию. Но когда

пленный пытается перейти линию фронта, его встречает

огонь своих — юноша погибает. Эмоционально этот эпизод,

конечно, «работает» в интересах положительного героя с

ковбойскими ухватками, но в форме фашистского

вермахта и как бы бросает тень на Красную Армию,

представленную как слепая, жестокая, агрессивная сила.

Вырываясь из окружения, отряд Штайнера натыкается

на советский узел связи, где работают девушки. И здесь

Штайнер вновь проявляет благородство — щадит их, хотя

одна из девушек убивает немецкого солдата. Более того,

он отдает «на растерзание» девушкам солдата-эсэсовца,

который попытался глумиться над одной из связисток.

В других эпизодах — ив госпитале, откуда, не

долечившись, Штайнер убегает на фронт, к своим «верным боевым

друзьям», и во время отражения страшной танковой атаки

советских «тридцатьчетверок», и в последнем бою, в

условиях полного окружения, он предстает перед зрителями

как рыцарь без страха и упрека, как человек хотя и

понимающий, что война проиграна, но с честью выполняющий

свой долг. Все эпизоды фильма построены таким образом,

чтобы вызвать безусловную симпатию к герою и в

конечном итоге — к самому вермахту, где, конечно, есть

«плохие» фашисты (старая модель), но в целом он состоит из

людей смелых и благородных. В чем-то похожи на

Штайнера и командир полка, старый полковник, и его

адъютант,— это мужественные, руководствующиеся рыцарскими

правилами люди.

Что касается «отрицательного» персонажа, капитана

Странского,

то это фигура, скорее, условная, поставленная

в явно надуманную ситуацию: он стремится получить

«железный крест» и уехать во Францию и ради этого пытается

уничтожить Штайнера, как свидетеля его трусости.

В фильме есть и определенного рода камуфляж — в

начале и конце даны отрывки из кинохроники,

показывающие основные события войны и зверства фашизма. Но эта

хроника находится в полном противоречии и с

содержанием и с пафосом фильма.

267

Кинокартина «Штайнер— Железный крест»

представляет собой слегка закамуфлированную попытку не только

реабилитировать германский вермахт и уравнять тех, кто

сражался с фашизмом, и тех, кто участвовал в

разбойничьих акциях фашизма, но и, по существу, прославить

германское оружие, прославить реваншизм. Это старая модель

буржуазного кино, продолжающего в новых условиях

выполнять задачу — деформировать представление

современных зрителей о характере второй мировой войны и

сущности фашизма. Схожи с подобными фильмами и такие

документальные ленты, как «Гитлер, страницы биографии»,

«Свастика» и многие другие, где, хотя и имеется, как,

впрочем, и в «Штайнере — Железном кресте», некая

маскировка, но при этом романтизируются «сильные личности»

фашистского рейха и сам Гитлер.

Таким образом, речь идет о стремлении при помощи

кинофальшивок не только оболгать и исказить героический

исторический путь, пройденный нашей страной и другими

социалистическими странами, преуменьшить роль СССР в

борьбе с фашизмом, но и деформировать само понятие

фашизм.

Итальянские фильмы «Ночной портье», «Салон Китти»,

французские «Лакомб Люсьен», «Скорбь и сострадание»

и другие, по существу, ведут не к разоблачению, а к

деформации понятия фашизм. Более того, авторы, хотят они

того или нет, пытаются внушить зрителю мысль о том, что

фашизм как бы соответствует потаенной «природе»

человека, его глубоко спрятанной биологической сути.

«А был ли мальчик?» — этот вопрос горьковского героя,

отразивший изощренность и зыбкость буржуазного

сознания в оценке бытия, вновь возникает у художников,

потерявших социальные и нравственные ориентиры.

Философские посылы «левого фрейдизма» и иных идеалистических

теорий, охватившие сознание писателей и режиссеров

нередко даже крупного дарования, привели их к