В Россию с любовью
Шрифт:
— Боярич, ещё встретимся! — Селена подмигнула и встала за сестрой. И они пошли, пусть медленно, но прочь, в сторону фонтана и по бульвару далее. А у меня после шоколадного шло ванильное эскимо в шоколаде — я тогда не знал, что шоколад облетает, и надо было начинать с него.
Но всё хорошее заканчивается — подошло к концу и мороженое. Я поднялся, осмотрел себя. Вроде не заляпанный. Кроме рук, но тут есть дедовский способ чистки. Мороженное жирное — горло от трёх порций заболеть не должно. Откуда-то в голове родилась фраза: «Бутылки кефирные помыли и заморозили», что-то из детства. ТОГО детства, а значит подробностей не вспомню. Так вот, это мороженное к данной фразе не относилось, и я, разомлев на солнышке, поднялся, вытер руки о кору дерева, мимо которого проходил, и о листики растущего рядом куста. Это тоже наверное из того детства — Саше подобная хрень для чистки рук была явно не нужна. Ещё способ — протереть руки песком, но с песком тут беда, во всяком случае, чистым. А в грязном мараться не хотелось, кора и листики пока сойдут.
Вышел к фонтану на центр аллеи, посмотрел вдаль, в сторону Арбатской площади. Не видно. Людно,
Так что я, сполоснув руки в фонтане, спокойно, наслаждаясь полуденным солнышком, дошёл до конца Пречистенского бульвара до самой Арбатской площади. Там пришлось перейти улицу — выбрал направление в сторону Арбата, а не станции метро, находящуюся на том же месте, и также называющейся, как и ТАМ. Тут людей было ещё больше, и очень много иностранцев — они выделялись одеждой. У нас какой-то стиль в целом иной, пусть не сарафаны с кокошниками, но… Иначе наши одеваются. Но и наших разодетых хватало — и мой недешевый камзол уже не бросался в глаза, подобных мне тут гуляло много — воскресенье же. И встречались как адекватные люди, так и совсем неадекваши — вон, большой ребёнок, лет двадцать с хвостиком, истерит, а две девки различной брутальности (но в целом не запредельно) его уламывают, что-то объяснялют. «Ма-аксим, ну пойдём, там хорошо будет. Мы тебе там пивас купим с камчатским крабом…» От увиденного сразу стало не по себе — вспомнился я сам, царевич Саша, и ожидания от его поведения со стороны других. Неужели и я таким же 3,14здюком был? И таким же великовозрастным обаплом бы стал? Стыдно! А заодно и понятно, чего на меня мама взъелась. С одной стороны да, неприятно, когда твой сын — такая вот истеричка и большой ребёнок. Но с другой — я явно не он. И мимикрировать, ведя себя как он, точно не стану.
Ресторана «Прага» тут не было, даже здания похожего, хотя в голове крутился и его вид, и мыслеобраз. Видать, не построили, ещё в лохматые времена — в мелочах история каждого мира идёт своим собственным чередом. Тоннелем на проезжей части тоже не пахло, хотя и тут я подсознательно ждал его увидеть, как и станцию метро. По метро — его прокладывали там, где удобнее всего, оттого и многие станции совпадают, и даже названия. А по развязкам и движению — тут варианты, ибо движение в нашей Москве совсем другое. Не сказать, что здесь так уж и мало машин, и пробки бывают, но город в миллион триста населения это не пятнадцать миллионов (с ближними пригородами) ТАМ, потому ни высоких домов, ни мощных развязок тут пока не требуется, как и тоннелей в центре города. Идущая от Кремля Крестовоздвиженская у нас плавно перетекает в Новую Смоленскую улицу, на которой нет ожидаемых подсознанием домов, на которых воображение рисует буквы «С», «С», «С» и «Р» — и это тоже привет ОТТУДА. Здесь на местном «Новом Арбате» совершенно иная более простая технически, но вычурная в плане отделки и роскоши архитектура, и я бы не сказал, что так хуже. Красиво, и даже стильно, продвинуто — молодая же улица, просто другой красотой. А ещё путеводитель говорил, что на Новой Смоленке резиденции и конторы крупных купеческих корпораций, аристо предпочитают жить в более тихих домах внутри кварталов, без выхода своих окон на шумную магистраль. А это как ни крути радиальная магистраль — начало Можайки, она же Смоленская Дорога. А говоря «купцы» — мы подразумеваем «магазины», Новая Смоленка — большая сплошная торговая «кишка», уходящая вдаль за поворот, наверное, до самой Москва-реки. Позже и туда прогуляюсь, но пока ограничился тем, что достал «лопатник» с первым в этой жизни гонораром, выбрал самую маленькую купюру, сделал заказ и получил много-много купюр поменьше и монет на сдачу. Лопатник распух — продавщица даже боялась, что не наскребёт сколько надо. Зато теперь держал в руках до боли знакомую по форме, видно во всех мирах они одинаковы, зелёную бутылку минеральной воды. Поллитровую — большего размера не было в продаже, вся тара поллитровая. И исключительно стеклянная! С металлической крышкой «под открывашку», никакого пластика и в помине, и главное, всё соответствует стандарту! То бишь ни тебе «0,45», ни «0,49», ни отдельных бутылочек с гравировкой «Кока-колы» и прочих контор, которые после использования невозможно сдать, только в мусор. Своеобразно, но практично, тут до такого додумались, и это понравилось.
— Боярич, напоминаю, использованные бутылки просто оставляйте около мусорок, или вдоль бордюра, чтоб прохожим не мешали. Разбитие бутылок в общественных местах это штраф и общественное порицание, — на всякий случай напомнила смазливенькая чернявенькая продавщица в киоске, лет двадцати пяти на вид — младшая жена какого-то обеспеченного рода, работает в своё удовольствие.
— Спасибо, красотуля! — поулыбался я и ей. — Обязательно.
Штраф для боярских семей — тьфу и растереть. Ради штрафа никто заморачиваться не будет. А оштрафуют — подпишут чек и забудут. А вот порицание — это в феодальном обществе серьёзно. Ибо ты живёшь не сам, а среди людей. Высокорожденных людей! И должен доказывать авторитет, что не зря носишь свою фамилию. Полицейки тебя не арестуют за битьё бутылок — не за такую фигню, но данные запишут, и на следующий день (или через день-два) твоя фамилия появится в местных газетах: «Сын (дочь) такого уважаемого человека, а бутылки бьёт, мусорит и вообще ведёт себя, как скот и вандал!» Это позор для всего аристократического рода, тут вообще не про деньги речь. А если уж совсем сильно накосячишь — и по телевидению тебя упомянут, в новостях — а это вообще позор несмываемый. Возглавляет отдел общественного порицания
«Нарзанъ» — гласила надпись на бутылке. «Источнiкъ ном?ръ 18». Ниже шло: «Нарзанный заводъ бояръ Тарарыкиныхъ. Работаемъ съ 1804 года р. х.». И на закуску привет от местных маркетологов: «Нашъ нарзанъ — ваше здоровье. Съ любовью!»
«Это Россия, бро! Тут всё с любовью!» — захотелось крикнуть мне самому себе. Класс!
Интересно, а «Есентуки 17» тут тоже есть? «Тархунъ» есть — вон, стоит. Тоже в стекле. А «Крем-сода»?
Первым делом помыл руки — да, в фонтане сахар смыл, не липли, но ощущение грязи оставалось (вода в фонтане обычно в замкнутом цикле, бог его знает, чего в ней только нет). Остальное в один присест допил, бутылку аккуратно, как было сказано, поставил у бордюра прямо возле киоска — чего далеко носить? Её забрали буквально через полминуты — тут целая охота за тарой, как посмотрю. В виде бабулек в возрасте, ага. Нет, не бомжеватого вида — просто ходят бабули, неприметные такие, с сумками. И собирают что можно сдать. И, похоже, выручка в погожий день у них дай боже, отличная прибавка к пенсии.
Вернулся к началу Арбата. М-да, улочка узкая, первые этажи — и тут магазины, и тоже пешеходное всё. И главное, на ней тут и там играли музыканты, а вон подальше дают представление пантомимщики. А дальше не понятно, но как и ТАМ, здесь вся улица отдана уличным артистам. Я уже было хотел пойти туда — ибо музыкант во мне просил сменить направление, аж трясло от предвкушения, но боковым зрением увидел знакомые силуэты, повернулся. Ага, они. Обе. Вышли из кондитерской с красивым названием 'Сказки С?в?ра’на той стороне от Новой Смоленки, и пошли далее, переходя однополоску на Никитский бульвар.
Ладно, я первый раз в город выбрался, успею и на Арбат посмотреть, и музыкантов оценить, благо от Кремля несколько минут ходьбы. Пока рискну и поставлю на девочек. А потому развернулся, вновьсменив планы, и быстрым шагом пошёл в сторону светофора через Новую Смол?нку… То есть Новую Смоленку.
Когда добрался до бульвара (машин много, у светофоров здесь большой срок ожидания), девочки ушли далеко вперёд, лишь виднелись их полувоенные парадные прикиды. И шли также, как раньше, по главной аллее. Но буду откровенным, шли медленно, никуда не спеша — догоню. И я добавил скорости, зашагав на грани приличия — ибо бегать бояричу как-то не пристало. Да, меня приняли за боярича — настолько хорошо выглядел, и девочка в киоске с газировкой это подтвердила. Не хочу спорить — пусть буду бояричем, раз не получилось слиться с толпой. Да и, блин, а как сливаться? Тут или бояре, или дворяне, или простолюдины, золотых середин н?т… То есть, нет! Быть простолюдином — зашквар для царевича, не отмоюсь потом, если запалят. Да и слишком беззащитные существа эти простолюдинские мужчины, оказывается (без опыта жизни в этом мире — так и подавно). А ещё мне, с брутальными тётками в сопровождении, в которых даже кадеты признали телохранов, никто не поверит, что я из простых, да пусть даже из купцов. По дворянам проще — это уже статусное сословие. Но — бедное. Нищеброды эти дворяне, и если б не послабления в налогах (за то, что служилое сословие), они б вымерли, как мамонты. Скажем так, их количество искусственно поддерживается наличием полевых войск, где каждое поколение должно подтвердить дворянский статус, отслужив два года, либо приобрести его, получив оный, также отслужив. Мы говорим дворяне — подразумеваем комитаты. Мы говорим комитаты — подразумеваем потомственные военные со всеми вытекающими тараканами в голове. Слиться я смогу, а вот закосить под них в общении — уже вряд ли. Ибо я не просто боярич, а князь, это те, кто на бояр плевал с колокольни Ивана Великого. Нет, есть тут и князья типа грузинских и горских, где княжество — два аула. Те, несмотря на титул, скорее ближе менталитетом к потомственным дворянам. Но есть и бояре такие, что князей за пояс заткнут, те же Морозовы. Но это в любом случае управленцы, семьи которых живут управлением, а не сплошной войной — вот тут шансы не спалиться есть. Так что быть бояричем ещё не самое плохое решение, а значит не буду отрицать, им и останусь.
Охрану свою не то, что не видел — видел. Просто перестал замечать, она слилась в фон. И кстати, меня предупредили не делать резких движений, так что тем более нельзя сильно ускоряться. Одна из девочек тётки Настасьи ускорилась, бросается этим в глаза, и если я пойду ещё быстрее, все поймут, что мы хоть и на расстоянии от друг друга, но заодно, и от этой мысли притормозил.
И тут в меня врезалась… Тёлка. По другому не скажешь. Не то, что неряха, «ряха». Но на фоне гуляющего люда смотрелась, как гопстопница из девяностых. Брюки — что-то обычное, «колхозное». Простая рубашка и жакет. Без сумочки. Всё максимально невзрачное и не бросающееся в глаза — вот она с любой толпой сольётся! Лет двадцать пять — тридцать, точнее не скажешь, но… Вид у неё был, скажем так, потасканный, бывалый. «Криминальный элемент» — шептал мне «я», но я его не услышал и думал, что это просто леди спешила и случайно налетела, причём леди невоспитанная. Простолюдинка же!
— Извините! — пролепетала тёлка, но реальным извинением от неё не пахло.
— Смотри куда прёшь, корова! — в сердцах высказал я.
И немного так напрягся — ибо нормальная местная баба бы как минимум такому эпитету возмутилась. Какой-то мужчинка её нахрен послал? Это обидно. Драться — не факт, но обложить меня матом в ответ… Чего б нет? И плевать, что боярич — бояре тоже люди, и их тоже можно послать в пешее эротическое, и что тебе охрана сделает? Но эта даже не оглянулась. И от этого стало ещё более не по себе. И я инстинктивно поднёс руку к карману брюк…