В шатре бедуина

Уэст Энни

— Амир! — Кэсси заметила его, и улыбка осветила ее лицо. А потом она опустила глаза, уставившись куда-то в область его ключицы.

Она все еще была для него загадкой — эта темпераментная и сильная женщина, смело встретившая его взгляд, словно высокомерная императрица, когда ее привели к нему в цепях, теперь избегала смотреть ему в глаза.

Как будто, несмотря на всю стойкость и независимость, в глубине души она скрывала неуверенность в себе. Или это, или же она знала о его невысказанных желаниях.

Он

зашел в шатер, и за его спиной упала закрывшая вход занавесь.

Кэсси вскочила, осознавая, что ее нынешний наряд выставлял напоказ слишком много обнаженной плоти. Она также смутно подозревала: что-то не так. Осанка Амира была неестественно прямой, словно каждый мускул в его теле был напряжен до предела, а в глазах горело непонятое ей чувство, название которому она не осмелилась бы дать.

— Что случилось?

Он пожал плечами:

— Ничего. Опять разговоры. Предложения, встречные предложения. Вежливость и ритуалы… — Он криво усмехнулся. — Дело утомительное. Но необходимое.

Кэсси нахмурилась. Она знала, какое бремя нес на своих плечах Амир. Но он управлялся с ним так легко, что она иногда забывала, что он — правитель богатого королевства и ответствен за благополучие миллионов его жителей. А тут еще и она не дает ему побыть наедине с самим собой после тяжелого дня. Она потянулась к своему плащу, впервые осознавая, какую трудность представляла для него. Несмотря на благодарность за его защиту, она была чересчур поглощена собственными переживаниями, чтобы понять, что ему здесь не нужна. Она только и делала, что боролась со скукой и тревогой, зная, что шатер окружен вооруженной охраной. Среди них были и мужчины, которые ее похитили.

— Ты танцовщица? — спросил он.

В течение последних дней их разговоры были исключительно безличными. Словно они негласно договорились, что лучше будет держаться друг от друга подальше. Судя по всему, именно поэтому он так редко бывал в шатре. И все же она оживлялась в его присутствии и не переставала о нем думать даже тогда, когда его не было рядом.

— Нет. — Кэсси была слишком фигуристая для подобной профессии. Но объяснять это она не собиралась. Не хватало еще привлекать внимание к ее перезрелым формам. Он и так успел насмотреться.

— Было похоже на танцевальные упражнения. — Он остановился перед ней, и Кэсси заглянула в его красивое волевое лицо.

— Несколько лет назад я занималась танцами, но в этом комплексе есть элементы пилатеса и йоги. Мне нужно чем-то занять себя. Я чуть ли не на стену лезу от безделья.

Амир не привез ни книг, ни документов на английском языке, которые она могла бы читать. Время тянулось бесконечно. Амир дал ей бумагу, и она написала длинные письма друзьям; отправить их удастся, только когда она выберется отсюда. Но с этим покончено. Сегодня она от скуки считала кисточки на

гобеленах. Так она с ума сойдет. Стоит ли удивляться тому, что ее мысли все время возвращались к Амиру?

— Я актриса, — выпалила она, чтобы заполнить тишину. — Поддерживать форму очень важно. Мало кто знает, как выматывает одно лишь представление.

Кроме того, учитывая ее склонность к полноте и пристрастие к шоколаду, физические упражнения ей необходимы.

— Актриса? — Он приподнял одну темную бровь. — А что об этом думают твои родители?

Она едва сдержала улыбку.

— Это достойная работа, между прочим. — Когда ответа не последовало, она пожала плечами. — Родителей у меня нет. Мать умерла в прошлом году.

— Мне очень жаль. — Он замолк на секунду, задумчиво сморщив лоб. — Должно быть, ты потеряла отца очень юной.

Кэсси хотелось согласиться и прекратить разговор, но на лице Амира было написано такое беспокойство, что заготовленные слова не сорвались с ее губ.

Большую часть жизни Кэсси доводила до совершенства искусство держать свою частную жизнь в тайне от посторонних. И все же что-то в этом мужчине с пронзительными глазами не давало ей замкнуться в себе. Ему она могла довериться.

— Мой отец… — Она пожала плечами и посмотрела через плечо Амира. — Мы с ним не общаемся.

Это еще мягко сказано. На самом деле он знать ее не хотел.

— Но он обязан заботиться о тебе. Защищать тебя.

Кассандра резко отвернулась, прошла к столику и опустилась на небольшую подушку.

— Кэсси?

Она подняла глаза. Он смотрел на нее, сведя брови на переносице. Он казался измотанным и усталым, еще когда переступил через порог шатра, а она раздосадовала его еще больше.

— Все нормально, правда. Столько лет уже прошло. — Она взяла урюк с тарелки, принесенной слугой.

Одним плавным движением Амир сел на подушку рядом с ней, скрестив ноги. Его колено коснулось ее бедра, и Кэсси вынудила себя не отодвигаться.

— Расскажи мне.

Кэсси посмотрела на урюк, зная, что его сладость во рту обернется горечью, и отложила его на край тарелки.

— Забота моего отца сводилась к оплате за интернат, куда он меня отослал как можно раньше, чтобы я не мешалась под ногами.

— Возможно, он хотел, чтобы ты получила хорошее образование.

Она косо глянула на Амира и покачала головой:

— Он никогда не хотел меня. Я была обузой.

В шатре повисла тишина. Амир потянулся за урюком, который она отложила, и откусил. Она старалась не смотреть на его длинные пальцы, блестящие белые зубы и твердую линию челюсти. Его губы. Интересно, они также же мягкие, как ей кажется?

— Мужчины довольно сдержанны в проявлении привязанности.

Она рассмеялась — горько, невесело, — понимая, что прошлое еще не забыто и не похоронено.