В степях Зауралья. Трилогия
Шрифт:
— Дай вожжи, — стремительно отстранив дочь, он подался корпусом на облучок.
— Грабят! — завопил он дико.
Устинья со смехом откинулась в глубь кошевки.
Прогнав еще с версту, Елизар завернул взмыленных лошадей обратно.
Девушка вышла из кошевки возле квартиры земского.
«Эх, парнем бы тебе родиться», — подумал Елизар, глядя вслед дочери.
Устинья, раскрасневшаяся от быстрой езды, вошла в магазин. Выбирая нитки, почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Повернувшись вполоборота, увидела стоявшего недалеко
На рождественских святках в дом Батурина ввалилась толпа ряженых. Они со смехом вытащили из-за стола Епифана и Устинью и стали кружить по комнате. Заиграл гармонист. В избе зазвучала уральская «Подгорная».
Моя милка семь пудов, Не боится верблюдов… —выделывая коленца, ухал один из ряженых. Взмахнув платочком, Устинья вышла на круг.
В Марамыше девки — мыши, А в Кургане — кургаши, А в Кургане — кургаши, У нас на горке хороши… —задорно пропела она и, остановившись перед «стариком», пристукнула каблуками и игриво повела плечом. Тот погладил кудельную бородку, вышел на круг и поклонился. Елизар вопросительно посмотрел на жену. Улыбнувшись, та шутливо погрозила ему пальцем.
— Вижу, и тебе, старый дуралей, поплясать охота. Куда уж нам, — проговорила она, — отошло, видно, времечко.
Подперев щеку рукой, мать ласково смотрела на танцующих. Дочь плавно прошлась раза два по кругу, на какой-то миг замерла, затем, гордо откинув голову, под торопливые звуки музыки дробно застучала каблуками:
Мой-то милый долговязый Только веники вязать. Провожал меня до дому, Не сумел поцеловать.За ней, отбивая чечетку, отчаянно хлопая руками по голенищам сапог, мелко закружился «старик».
Девушки, красуйтеся, Да в бабью жизнь не суйтеся…— Ух! — танцор взлетел вверх, вихрем закружился возле девушки.
Елизар, не утерпев, крикнул сыну:
— Епифан! А ну-ка нашу, горянскую!
Парень не спеша вышел на круг, посмотрел на сестру, поправил чуб, яростно грохнул коваными каблуками об пол и стремительно закружился. Лихой, веселый гармонист, склонив голову на плечо, с увлечением растягивал меха. Теперь плясали все ряженые.
— Пошли, мать! — Елизар подошел к жене и погладил бороду.
— Ну тебя к лешакам, не дури, — отстранила его та рукой. — Пусть пляшут молодые.
Наконец, ряженые
— Приходи завтра вечером на мост.
— Стану я к какому-то старику бегать, что мне, горянских ребят мало, что ли? — улыбнулась Устинья.
«Старик» поспешно стянул с себя бороду. Девушка смутилась: перед ней стоял тот незнакомый парень, которого она не так давно встретила в магазине.
— Придешь? — юноша с надеждой посмотрел на Устинью.
— А вы чьи будете? — спросила она несмело.
— Фирсов Сергей, может, слыхала? Наш дом стоит на площади.
— Знаю… С городскими мы не водимся, наши ребята не любят их.
— А мне какое дело, лишь бы ты меня любила, — Сергей сделал попытку обнять девушку, но та, упираясь локтями в его грудь, строго сказала: — Ишь ты, какой прыткий! Догоняй-ка своих, а то отстанешь.
— Придешь?
— Спрошу у тятеньки, — рассмеялась Устинья и, вырвавшись от Сергея, поднялась на крыльцо. Наклонившись на перила, долгим, внимательным взглядом посмотрела на юношу.
— Приду, — чуть слышно прошептала она.
ГЛАВА 5
Следующий день тянулся томительно долго. С утра Устинья вызвалась съездить с Епифаном за сеном, помогла сметать сено на крышу и вечером, подоив корову, ушла в светелку. Долго смотрела в висевшее на стене небольшое зеркальце, разглядывая смуглое, как у отца, лице с тонкими дугообразными бровями, темно-карие глаза, красиво очерченные губы. Откинув со лба прядь каштановых волос, улыбнулась, обнажая ряд ровных зубов. Оглядев мельком статную фигуру, стала одеваться. Выйдя за ворота, торопливо зашагала к мосту. На перекрестке двух улиц, где жили пимокаты и горшечники, ее остановил оклик.
Оглянувшись, Устинья увидела Осипа Подкорытова, поспешно идущего к ней.
— Устя, постой, — рослый, широкоплечий здоровяк, лихо сдвинув на затылок шапку, не здороваясь, хмуро спросил: — Куда пошла?
— А ты что за допросчик? — девушка гордо посмотрела на парня. — Куда хочу, туда иду.
— В слободку? — продолжал расспрашивать тот.
— А хотя бы и туда, тебе какое дело?
— Устя, если узнаю, что ты водишь компанию с городскими, пеняй на себя.
— Больно-то мне нужны они, — ответила та сердито и, слегка двинув плечом парня, шагнула вперед.
— Постой. У вас вчера ряженые были?
— Были, да сплыли.
— Епиха шибко хвалил там одного плясуна, поглядеть бы его охота, — сказал Осип загадочно и сжал губы.
— Приходи в церковь на паперть, покажу, он там с кошелем стоит, — сдерживая смех, ответила Устинья.
— Устя, если что узнаю, вот те крест, худо будет! — снова пригрозил Подкорытов.
Лицо девушки залил румянец.
— Ты не пужай, не пугливая, — круто повернувшись, Устинья поспешно зашагала к слободке.