В стране ваи-ваи
Шрифт:
Послали гонцов за «лягушками». И они появились. Шомбургк пишет, что эти индейцы и строением тела, и одеждой существенно отличались от всех остальных, с которыми он встречался во время своих путешествий: «…хотя и не такие плотные, они обладали зато более широкой костью, чем тарумы… лица благодаря блестящим глазам казались живее. Головы были сдавлены с боков… и окружность черепа значительно меньше, чем у остальных индейцев. Затылок мужчин словно стесан до самой макушки. Лобная кость была очень мала, зато сильно выступали острые скулы; бросалось в глаза большое расстояние от уха до уха…»
Осмотрев впоследствии новорожденного ребенка, исследователь убедился, что столь странная форма
Идя на восток-юго-восток от Ураны, притока Эссекибо, Шомбургк вместе с индейцами пересек реку Оноро у тридцатиметрового водопада, взял несколько вершин со звучными именами — Зибингаа-Дзахо, Хоникури-йадзо, Кабаио-Кидза, — спустился по долинам к притоку реки Капуивин (она называется теперь Альто-Тромбетас) и вышел наконец к деревне племени «лягушек», «состоявшей из двух больших конических домов, увенчанных меньшими конусами, с которых свисали, покачиваясь на ветру, плоские деревянные фигурки… Большой конус… достигал в высоту около тридцати, в поперечнике — двадцати шести метров».
В этих двух постройках обитали остатки некогда могущественного племени маопитьянов, или «лягушек». Но это, конечно, были не те «земноводные» или «выдры», о которых говорили легенды. Да и существовало ли такое племя?
Далее Шомбургк спустился по Альто-Тромбетас, поднялся по одному из ее притоков, снова пересек Акараи и по Корантейну достиг моря, завершив свое путешествие, никем после него не повторенное.
Бэррингтон Браун, второй исследователь, побывавший в этих краях, также встречал «лягушек»-три представителя этого племени гостили у тарумов. Ему сообщили, что необычная форма головы достигается искусственно. «Новорожденному туго прибинтовывают с обеих сторон головы две плоские дощечки, так что череп несколько сплющивается, а темя, естественно, поднимается».
Итак, «лягушки» не жили под водой, однако Браун тоже слышал о племени «земноводных» людей. «Говорят, будто другое племя, так называемые тунахианны, или водяные люди, обитает южнее, у истоков Тромбетас. Они устраивают запруды, в которые укрываются ночью, и спят, погрузив тело в воду».
А в 1914 году американский антрополог Уильям Кэртис Фэрэби увидел самих тунахианнов, или тонайенов.
«В Миньяи Улюд на реке Апинивау (Альто-Тромбетас) мы встретили молодого мужчину с женой и ребенком. Он уже давно переселился сюда из района восточнее реки Хонавау, успел даже забыть свой родной язык, но утверждал, что тот совсем непохож на язык парукуту. У индейца был покатый лоб, широкий нос, толстые губы, выдающиеся вперед челюсти — иначе говоря, негроидные черты лица, хотя ни цветом кожи, ни сложением он не походил на негра…»
Вместе с четырьмя ваписианами Фэрэби и его спутник, шотландец Джон Оджилви, пересекли горы, спустились по Мапуэре, поднялись по ее притоку Буна-вау и продолжили путь по суше на восток до Тромбетас, встретив вай-вай, парукуту (барокото), мапидианов (маопитьянов), ваивэ, чикенов, катавианов, тонайенов и диау. Как и Шомбургк, они завершили путешествие, спустившись по Корантейну. Четыре с половиной месяца исследователи провели среди индейцев, никогда не встречавших «белого» человека.
«Никто из них не видел ни спичек, ни ружей, ни одежды. У всех был бисер, ножи; все хотели иметь рыболовные крючки, и многие получили их от нас…»
Подобно Шомбургку, путешественники ели то, что удавалось добыть в пути. Фэрэби потерял в весе 22 килограмма.
«Индейцы определили, что я болен бери-бери [8] . Стоило нажать пальцем на мои распухшие ноги, как оставалось долго не проходящее углубление… лишь восемь месяцев спустя я мог сам зашнуровать свои
В 1933–1938 годах объединенная англо-бразильская пограничная комиссия занималась съемкой водораздела Акараи. Многие члены комиссии погибли от бери-бери, и из-за трудных условий комиссия не раз прерывала свою работу. Встречая индейцев на своей территории, бразильцы убедились, что к пришельцам они относятся благожелательно, даже предупредительно, хотя часто состоят в кровной вражде между собой. На Мапуэре и ее притоках в некоторых поселениях парукуту (барокото) женщин было втрое больше, чем мужчин, а кое-где жили одни женщины. В отчете комиссии о «лягушках» сказано следующее:
8
Бери-бери — болезнь, развивающаяся из-за отсутствия в пище витамина B1. — Прим. ред.
«Ничего не известно о маопитьянах («лягушках»), обнаруженных Шомбургком около ста лет назад в долине Кафуини (Альто-Тромбетас). Можно предположить, что это племя вымерло».
Съемка местности проводилась лишь вдоль границы; по какому-то странному упущению топографов не сопровождал ни один ученый, и вся эта область осталась по существу неисследованной.
Экспедиция доктора Холдена в 1938 году и походы миссионеров мало чем пополнили наши познания. В стороне от рек простирались обширные неизведанные районы; вопрос о расселении племен все еще не был выяснен; записки Шомбургка и Фэрэби оставались по-прежнему лучшими источниками сведений о крае.
Открытия
Близился рассвет, пробуждалась жизнь. Из лагеря вай-вай доносились звуки флейты и собачий лай. Флейта наполняла воздух серебристой россыпью причудливых звуков; идиллические переливы восходящих и нисходящих гамм, пасторальные трели сменялись взрывами, буйными и непосредственными, а затем снова звучали долгие нежные и певучие ноты. Чудесная музыка, исполняемая с удивительным мастерством и легкостью…
Я никак не мог определить ее строй, но она меня захватила. Ничего подобного я не слышал раньше. Гамма незнакомая, конечно, не пентатонная… Ритм нервный, напоминающий ритм речи. Было в этой музыке что-то григорианское, но в то же время игривое, много замысловатых узоров и никакого аскетизма.
В окно заглянул бледно-розовый луч. Я ночевал в гамаке на кухне, отдав оба брезента для лагеря у реки, и вокруг меня громоздились сваленные накануне корзины и коробки.
Лай резко усилился: очевидно, началось кормление собак. Флейта смолкла, потом заиграла снова, на этот раз ближе.
Вдруг два носа прижались к сетке на окне, и тихий голос позвал:
— Начальник!
Это был Кирифакка, стройный юноша, наш лоцман. Рядом с ним стоял невысокий мускулистый человек (Кирифакка представил мне его: «Фоньюве»), на его лице сияла ослепительная улыбка. Оба были расписаны ярко-красной краской, с темными полосами на груди; щеки украшал изящный узор — кресты и зигзаги красного и черного цвета; волосы блестели от пальмового масла, челки были осыпаны белыми пушинками.
Я понял, что этот грим в какой-то мере в мою честь, соскочил с гамака и приветствовал ранних гостей. Фоньюве вспыхнул от удовольствия, когда я стал внимательно разглядывать его браслеты, перевязи из бисера и зерен, бисерный пояс с перьями. Футляр для косички был украшен не только птичьими перьями, на нем висел обезьяний хвост. Особенно красочно выглядели алые перья ара, торчавшие в носу: их стержни были украшены голубыми перышками колибри, а на самом кончике висела кисточка из перьев тукана. Подлинное произведение искусства!