В стране ваи-ваи
Шрифт:
Во все стороны простирался дремучий лес — здесь было много скал, болот, рек, но не было ни людей, ни пищи.
Обуреваемый тревогой, я брел в лесном сумраке, видя не больше чем на пять-шесть метров перед собой в этом густом море листьев. Могучие колонны стволов терялись в вышине, вздымаясь над пятнадцати- и двадцатипятиметровыми деревьями, а выше всех раскинули свои кроны исполины ишекеле с черной шершавой корой.
Много примечательных и необычных экземпляров попадалось на моем пути. Один я разглядывал особенно внимательно, на случай, если он встретится мне снова. Это дерево осыпало тропу желтыми венчиками, из которых торчали длинные малиновые кисточки
Я пересекал лощины, седла между холмами, слышал доносившийся неведомо откуда гул водопадов; кругом, должно быть, простирались замечательные ландшафты, но я не мог их видеть. Эта слепота злила и раздражала меня. Страх закрытого пространства овладел мной, становясь порой таким сильным, что мне хотелось раскидать лес или сдвинуть его в сторону как театральный занавес, чтобы взглянуть на сцену. Я был словно крот в норе, но в отличие от него не мог даже выкарабкаться наверх и глотнуть свежего воздуха.
Что заставило индейцев покинуть приветливые светлые берега Мапуэры и уйти на Эссекибо? Как находили они путь в этих сумрачных дебрях, не видя, что впереди, не зная, что таится по сторонам. Не удивительно, что свои представления о внешнем мире они охотно пополняли слухами, не удивительно, что ваи-ваи и не подозревали о существовании Нью-Ривер — большой реки, протекавшей совсем рядом с ними. Не один год потребовался им, чтобы освоиться на новом месте и изучить окрестности.
Форсировав стремительный каменистый поток, текущий на восток, и прошагав около часа по безводному волнистому плато, я спустился на шестьдесят метров и очутился на ровной террасе, где увидел красивую прозрачную речку. По мшистому гниющему стволу я подошел к ней, затем перебрался на твердое, как железо, бревно, в незапамятные времена увязшее в серебристом прибрежном песке. Сидя на бревне, я съел два бутерброда с арахисовым маслом и кусочек консервированного пудинга. Про запас у меня осталась плитка шоколада и леденец — не густо, если что-нибудь приключится!
Отдохнув, я вскарабкался вверх по оранжево-красному глинистому берегу, собирая образцы лишайников, мхов, селагинеллий. Мне попались два растения, которых я не встречал раньше: одно с колоском пурпурных трубчатых цветков, второе — с маленькими темно-красными цветами, у которых была оранжевая сердцевина и зеленая каемка по краям лепестков [43] . Из стебелька сочился белый млечный сок.
Прошел час, но никто из моего отряда не появлялся. Если учесть, что я двигался не спеша, делая записи на ходу, то они должны были быть где-то поблизости.
43
Ruellia graecizans (сем. акаптовых — Acopthaceae) и, предположительно, Matelia sp. (сем. ластовневых — Asclepiakaceae).
Осмотревшись, я заметил возле реки старый навес, сооруженный много лет назад; он весь прогнил и кишел скорпионами. Уж не сбился ли я с пути? Не лучше ли повернуться и пойти навстречу остальным? В оправдание своей трусости можно будет что-нибудь сочинить. Но тут мне на глаза попался зеленый лист, казалось, сорванный совсем недавно; во мне зародилась надежда.
Я разглядел отчетливую тропу, которая вела сквозь заросли по заболоченному берегу и
Что это? Я вздрогнул. Откуда-то издалека до моего слуха донесся еле уловимый звук. Мне показалось, что это голос человека. Я встал и крикнул в ответ, но мне отозвалось эхо.
Я повернулся и решительно зашагал вперед. Лес казался еще более мрачным и пустынным, чем прежде, лишь кое-где солнечный луч пробивался сквозь полог листвы. Коричневые бабочки порхали среди ветвей. Сев на землю, они благодаря окраске становились невидимыми. Останавливаясь, чтобы прислушаться, я каждый раз улавливал слабые, неясные звуки. Что это — ветер? Птица? А может быть, ягуар? В самом деле, что делать, если я встречу ягуара? Правда, есть у меня перочинный ножик, но что в нем толку!.. Придется подавить страх и стоять спокойно на месте — авось, хищник уйдет.
Я шел медленно, напрягая слух и поминутно оглядываясь. И вдруг на повороте застыл как вкопанный: метрах в десяти от меня на самой тропе лежал пятнистый зверь. Он вскочил, метнулся в сторону и исчез в кустах. В первый миг мне показалось, что это ягуар, потом я узнал оцелота. Тем не менее я до того перепугался, что едва не потерял сознание, когда минутой позже у меня из-под ног взлетел тинаму. Мне стало смешно, и уже смелее я зашагал дальше, высматривая подходящее место, чтобы соорудить шалаш и развести костер.
Проходя купу пышных пальм, я встретил крокодиленка, который приветливо помахал мне хвостом; затем из зарослей выскочили два оленя, и над ковром из глянцевых зеленых листьев замелькали их коричневые крупы с белой полоской посередине.
Немного спустя я опять вспугнул тинаму. Он семенил, ничего не подозревая, по тропе, потом вдруг оглянулся, увидел меня, испугался и улетел.
Пройдя еще несколько холмов и заболоченных лощин, я услышал впереди причудливые звуки. Я пошел тише и увидел сквозь листву около полусотни агами. Точно пепельно-серые мячи вышагивали они на длинных ходулях. Одного моего неосторожного движения было достаточно, чтобы большинство с громкими криками разбежалось в стороны; некоторые, усевшись на ветвях, с любопытством разглядывали меня.
Чуть дальше длинный отлогий спуск сменился новой аллювиальной террасой, и я очутился на берегу мелкой реки, тихо бегущей по черному каменистому руслу. Высоко над водой плотно смыкались древесные кроны. Здесь было сумрачно и таинственно.
Ширина потока превышала двадцать метров — он был шире всех рек, виденных мной после Эссекибо. За рекой тропа, извиваясь, поднималась по почти отвесному склону холма, а возле нее стоял недавно сооруженный каркас для брезента. Я узнал работу Безила. Как ни обрадовала меня мысль, что я нахожусь на верном пути, я слишком устал, чтобы идти дальше, и присел отдохнуть на прогалине.
Скоро мне пришлось пересесть, чтобы не очутиться в тени. Земля была сырая, холодная, я устроился на кучке увядших листьев, но из них тоже сочилась влага. Короткие штаны, легкая куртка, теннисные туфли — не очень-то надежная защита от сырости и холода… Мне предстояла нелегкая ночь.
Я неохотно встал и принялся искать ящики с продовольствием. Нет… Может быть, это не то место? Индейцы сказали, что оставили ноши на каменистой площадке, но все камни были уже позади. Не мог же я не заметить ящики, лежащие возле самой тропы! Так или иначе, без еды мне придется совсем плохо.