В стране ваи-ваи

Гэппи Николас

…К нам подошел Кофири, мальчик лет двенадцати, опрятный и степенный — этим он напомнил мне Манаку. Подобно многим своим сверстникам, Кофири женился на женщине, которая гораздо старше его. Разница в возрасте между ним и Мавой (Мава значит «лягушка» — подходящее имя для столь уродливой и толстой женщины!) составляла лет двадцать с лишним.

У нас посчитали бы такой союз противоестественным. Здесь же, у мавайянов и ваи-ваи, юноша или девушка в первый раз вступают в брак, как правило, с теми, кто намного старше их. В племени всегда находятся такие, которые овдовели или разошлись с мужем или женой; обычно они выбирают себе нового супруга среди тех, кто только

что достиг зрелости. Тем самым они получают молодого и сильного спутника жизни, а юноша или девушка обретают партнера, который заменяет им отца или мать и на которого они могут положиться во всем, пока повзрослеют и узнают супружеские обязанности.

Такие браки — недопустимо неравные в наших глазах — здесь часто оказываются счастливыми и прочными. Кофири и Мава относились друг к другу с искренней преданностью; чувствовалось, что у мавайянов очень любящие сердца и что союз молодости и старости полезен и приятен обеим сторонам.

Я спросил Ка’и, у которого, кроме Кабапбейе, была еще одна, совсем юная жена, — не ссорятся ли его жены между собой.

— Очень редко, — следовал ответ, — иначе одна из них ушла бы.

Ничто не может заставить людей жить вместе, если им это не нравится; некоторые всю жизнь отлично ладят друг с другом, но есть и такие, что расходились по нескольку раз.

Я подумал, что мы могли бы извлечь много полезного для себя из опыта индейцев.

…Несмотря на мою привязанность к Ионе, он причинял мне немало забот. Упрямый, вечно всем недовольный, он буквально изводил меня. Может быть, он вовсе не хотел мне зла, а просто не понимал, к чему приводит его ворчание? Может быть, все дело в том, что я чересчур раздражителен или мнителен и от природы не переношу ворчунов? Так или иначе, мне было ясно, что не только ради себя, а ради успеха всей экспедиции я должен положить конец этому нытью — и все же каждый раз, когда я пытался собраться с духом и отчитать Иону, мои добрые чувства к нему брали верх. Я уже столько лет знал его, он был моим первым проводником в лесах…

Пожалуй, истинная причина постоянного недовольства Ионы крылась в том, что он не был облечен никакой властью. Иона очень гордился привилегированным положением, которое упорным и плодотворным трудом создал себе в Департаменте леса. Однако по мере того как рос мой опыт, я обретал все большую самостоятельность, и здесь, вдали от знакомой ему области, он мог принести пользу лишь как ботаник. В отличие от предыдущих экспедиций Иона на этот раз не был даже моим официальным заместителем, и его самолюбие сильно страдало от этого.

Я долго смотрел на него — маленького старого человека с умными глазами, — и решил сделать последнюю попытку завоевать его на свою сторону.

— Как ты думаешь, сможем мы продолжить экспедицию или опять начнется недовольство? — спросил я его, когда мы вернулись в лагерь и стали класть образцы под пресс.

— Зависит от того, сколько будет продуктов и какая работа, — ответил он. — Надо идти не спеша, по пути охотиться и ловить рыбу. Лично мне возвращаться не к спеху.

— Что, если спуститься немного по Мапуэре? Как ты думаешь — справимся? Меня смущает, что продукты на исходе.

Иона был настроен миролюбиво.

— Конечно, мистер Гэппи. Было бы очень жаль не спуститься по реке теперь, когда мы забрались так далеко. Тут, должно быть, и до Амазонки совсем немного осталось, недели две-три. Вот бы ее увидеть! Только я сомневаюсь, чтобы потом удалось подняться обратно, не то люди с Амазонки уже давно добрались бы сюда.

— До Амазонки далеко. Но как бы то ни было,

земли в той стороне не изведаны. Мы можем сделать важные открытия. Правда, нам еще на обратном пути предстоит немало работы. Мы так быстро прошли Акараи, что некогда было собрать настоящие коллекции. А потом еще нужно изучить область на пути к саваннам. Так что я хочу спуститься лишь до тех мест, где почвенно-растительный покров начнет изменяться.

— Что же, начальник, я могу только сказать, что нам следует выходить дня через три или четыре. Тогда мы получим здесь много продовольствия, а позже у них, может, и не останется чем поделиться с нами. Если будем двигаться быстро, без задержек, то на третий день выйдем к лодкам, сразу сядем в них и устроим ночевку на Буна-вау, там, где останавливались в прошлый раз. На следующий день достигнем Мапуэры и продолжим путь, сколько позволят запасы или пока самим не надоест. А если попадутся деревни, остановимся и запасемся едой. По-моему, так все будет более или менее в порядке.

— Что ж, звучит это совсем неплохо, Иона. Если все пойдет так, то останется только одна проблема: дойти обратно в Британскую Гвиану! Попробую нанять здесь двух-трех человек в носильщики, все легче будет.

Итак, пока что Иона был на моей стороне; но я знал, что его покладистости хватит лишь до первых препятствий. Толстой — после «Моби Дика» я перешел к «Войне и миру» — изображал руководство как иерархию, как конус, на вершину которого опирается руководитель. Что касалось меня, то я чувствовал себя скорее в роли того «революционера», который, услышав гул толпы за окном, крикнул слуге: «Пойди, узнай, куда они идут, я должен их возглавить!»

Моей главной опорой был Безил — надежный, скромный, никогда не падающий духом Безил, — а также Фоньюве и Кирифакка, которые, как бы ни бушевали страсти вокруг них, сохраняли отличное настроение и с удовольствием выполняли любую работу.

Праздник

Утро принесло с собой облака и раскаты грома, грозя сорвать праздник, который мавайяны решили устроить в нашу честь в этот день. Фоньюве, захваченный в «плен» своими родичами, находился в «отпуске», остальные члены экспедиции охотились, ловили рыбу, сушили мясо, собирали овощи, варили из тростникового сока сахар — тот, что был у нас, мы уже съели.

На тропе появился Кваквэ, вооруженный луком и стрелами. Я показал на небо и знаками попытался объяснить ему, что будет дождь. Он ответил успокоительным жестом и улыбкой: все, мол, будет в порядке. Тогда я сделал рукой движение, имитируя плывущую рыбу. Кваквэ приподнялся на цыпочки, резко повернулся и послал в воду воображаемую стрелу, потом с улыбкой зашагал дальше.

И верно, моросящий дождь отступил перед солнечными лучами, когда Иона, Безил, Марк, Япумо и я направились к центру расчистки, чтобы оттуда высмотреть цветущие кроны в окружающем лесу. Индейцы уже приступили к посадкам. Ка’и и Кофири заостренными трехметровыми палками делали в твердой почве ямки, примерно на равном расстоянии одна от другой. Выкопав две-три дюжины таких углублений, они откладывали палки в сторону и принимались сажать длинные стройные ростки шелковой травы [77] — она идет на волокно. Затем снова брались за палки.

77

Bromelia sp., пригодна для получения волокна.