В суровом Баренцевом

Поляков Гавриил Герасимович

— Николай Дмитриевич, помнишь, как ты еще в Англии шутя сказал, что главное у этих «шипов» — кованый киль? — улыбаясь спросил Фомин. — Откуда ты знал тогда, что он выручит нас при таране?

— Так я ведь диалектик, — не очень понятно отшутился Рябченко.

В разговор включился лейтенант Мотиенко, командир минно–торпедной боевой части.

— Вижу — две торпеды мчатся прямо на нас, и глаз не могу отвести. А на душе — никакого страха, одно любопытство: зацепят... не зацепят... А как взрываются торпеды, я-то знаю, видел...

— Все равно мы не потонули бы, — улыбнулся Рябченко. — Во–первых, в рынде [67]

корабля чиф–инженер «Ричмонда» крестил свою дочь, а этот обряд у англичан считается доброй приметой. Во–вторых, не даром же наш эсминец называется «Живучим», в–третьих, бортовой номер его «тринадцать», а это число для меня всегда счастливое.

И уже всерьез, заключая беседу, добавил:

— Командующий эскадрой доволен нами. Приказал представить к правительственным наградам отличившихся. Мы с замполитом готовим наградные листы на офицеров, а командиров боевых частей и начальников служб прошу представить списки на старшин и краснофлотцев.

67

Рында — корабельный колокол.

В базе водолазы тщательно осмотрели днище корабля, эсминец поставили в плавучий док, где за сутки ему сменили заклепки в носовой части, приварили сорванный боковой киль, выполнили другие корпусные работы.

Слухи о боевом столкновении эсминца «Живучий» с фашистской подводной лодкой дошли и до местных жителей, но в сильно искаженном виде. Краснофлотец Александр Петров рассказывал, как повстречавшаяся ему на берегу знакомая девушка не поверила своим глазам, увидев его: считала, что «Живучий» затонул. Это была уже третья «утка» о гибели нашего эсминца.

Приказами командующего Северным флотом и командующего эскадрой за мужество и отвагу, проявленные личным составом эсминца в боях с немецко-фашистскими захватчиками, 40 членов нашего экипажа были награждены орденами и медалями. В передовой статье «Изгнать врага с нашего моря», помещенной во флотской газете 20 декабря 1944 года, говорилось: «Командир миноносца («Живучий». — Г. П.), выходя в атаку, был уверен в том, что экипаж корабля точно выполнит любое приказание, и личный состав полностью оправдал надежды своего командира».

А вскорости боевого успеха добился экипаж эсминца «Достойный». Эскортируя три транспорта из Линахамари в Кольский залив, «Достойный» обнаружил вражескую подводную лодку, шедшую прямо на конвой. Капитан 3–го ранга Никольский умелым маневром упредил врага. Мины, выпущенные из носовой реактивной установки «Еж» с интервалами в доли секунды, накрыли впереди эсминца большой эллипс водной поверхности. Из-под воды послышался взрыв. Потом минеры обрушили на врага большую серию глубинных бомб. На поверхности появились воздушные пузыри, всплыли какие-то обломки и растеклось большое масляное пятно [68] .

68

ОЦВМА, ф. 254, д. 20713, л. 6.

Три победы за несколько дней показали, что сомнения англичан в способности североморцев защитить союзные конвои в своей операционной зоне необоснованны.

С фронтов поступали вести о новых успехах Красной Армии. Минула неделя с того времени, как Советские войска вклинились в Восточную Пруссию. Германское военное командование всеми мерами стремилось не допустить или хотя бы

отсрочить вторжение Красной Армии на территорию рейха. Но эти попытки гитлеровцев были тщетными.

В кают–компании и кубриках эсминца оживленно обсуждались фронтовые новости. Было ясно, что враг обречен. Но подобно загнанному зверю он еще яростно огрызался. Не складывал он оружия и на море. В этих условиях нельзя было расслабляться, проявлять благодушие и самоуспокоенность.

30 декабря «Живучий» возвратился в Полярное после очередного поиска подводных лодок. Выхода в ближайшие сутки не предполагалось, и экипаж надеялся встретить Новый год в базе. Мы с Никольским собирались пойти в Дом флота. Сигнал аврала, прозвучавший после полуночи, был для всех неожиданностью.

— Корабль к походу и бою экстренно изготовить! — объявил по трансляции старпом Проничкин. На «Жестком», стоявшем у нашего борта, также готовились к выходу в море.

...Транспорт «Тбилиси» (типа «Либерти») в восьмибалльный шторм шел из Мурманска в Печенгу с отрядом бойцов и грузом, остро необходимым фронту. В красном уголке свободные от вахты моряки наряжали елку. Транспорт в охранении двух тральщиков и четырех «больших охотников» проходил у полуострова Рыбачий, когда у правого борта раздался сильный взрыв.

В пробоину между вторым и третьим трюмами хлынула вода. Носовая часть стала быстро погружаться. Затем последовал сильный толчок, и пароход разломился пополам.

Кормовая часть оставалась на плаву, но на ней вспыхнул пожар: загорелись сено, мазут, начали взрываться бочки с бензином. Положение экипажа и пассажиров оказалось критическим. Спасаясь от огня и взрывов, люди прыгали за борт в ледяную воду.

Корабли охранения подойти к аварийному судну не могли: шторм — до 9 баллов, волна — 7 баллов. «Большому охотнику» удалось поднять из воды 1 человека. Оставшиеся на судне моряки и бойцы сумели ликвидировать пожар. Лишь с четвертой попытки тральщику «АМ-115» удалось подойти к уцелевшей части транспорта с подветренной стороны. Гигантские волны бросали неуправляемое судно на тральщик. От ударов на «АМ-115» разошлись швы в средней части корпуса, а вскоре он получил пробоину в машинном отделении. Ведя борьбу за живучесть корабля, экипаж тральщика продолжал снимать с «Тбилиси» пострадавших. Сняв 77 человек, «АМ-115» занял место в охранении.

Корма транспорта, покинутого экипажем, продолжала дрейфовать вдоль берега. В двух ее трюмах находился ценный груз. В корме размещалась и главная машина. Все это нужно было спасти. «Жесткому» и «Живучему» предстояло разыскать и прибуксировать в базу уцелевшую часть судна.

Эсминцы вышли в залив глубокой ночью. На экране радиолокатора четко обозначались скалистые берега, а впереди слева — остров Торос. Чем больше удалялись от берега, тем сильнее ощущался шторм. Крен доходил до 40 градусов. Корабли вели поиск строем фронта. Через два часа в семи милях к северу от Цып–Наволока радиолокатором обнаружили три цели — аварийное судно и два тральщика. Приблизились к «Тбилиси».

Транспорт имел большой крен, и волны свободно гуляли по его разорванной палубе. Начальник штаба эскадры А. М. Румянцев, руководивший операцией, приказал выделить пять добровольцев с «Жесткого» для высадки на «Тбилиси» — нужно было кому-то принять буксирные концы.

Добровольцев оказалось немало. Выбор пал на артиллеристов Игоря Раздерова, Михаила Фетисова и Николая Матукина, а также торпедиста Геннадия Волкова и марсового Владимира Опарина. Собрав добровольцев на юте, А. М. Румянцев сказал: