В тайге стреляют
Шрифт:
— Беляки, больше некому! Видимо, из тех самых, из гостей! — определил Тепляков и вполголоса приказал: — Приготовиться!
Колыхнулись стволы винтовок. Тихо щелкнули снятые с предохранителей курки. Назарка поудобнее расставил локти, приподнял свое маленькое ружье. Мушки видно не было, и он чутьем, наугад, взял на прицел одного из приближающихся — выдвигаясь из темноты, они обрисовались уже вполне определенно. Пальцем нащупал отполированную сталь спускового крючка и замер, придерживая дыхание.
Бой у бордонского выезда не затихал. Иногда там слитно громыхали залпы. Словно
Недалеко от «гнезда» цепь лыжников сжалась, оставляя красноармейскую заставу справа. Назарке уже почудилось, будто он услышал хриплое, натруженное дыхание врагов.
— Стой!.. Кто идет? — сорвался вдруг звенящий от натуги голос Кости Люна.
От неожиданности Назарка вздрогнул, а Тепляков ругнулся.
Но лыжники не замедлили темпа бега, точно предупреждение их не касалось. На ходу они круто развернулись обратно к лесу.
— Огонь!
Блеснули огоньки, и сразу тошнотно запахло тухлыми яйцами. Назарка выбросил пустую горячую гильзу, не мешкая, заложил новый патрон. Рядом часто и яростно передергивали затворы Тепляков и Костя Люн. Один из налетчиков сорвал, видимо, с себя маскировочное одеяние. В следующее мгновение он упал и остался лежать, выделяясь черным бугорком. Остальные, отбежав чуть подальше, залегли и открыли ответный огонь. Словно дожидаясь этого, вдоль опушки всполошенно заметались желтые комочки пламени, И каждый выстрел, подобно удару бича, стегал тишину. Над «гнездом» басовито запели круглые свинцовые пули.
— Что? — распластался возле Теплякова Фролов.
Справа и слева от дозора, зарываясь в снегу, занимали оборону бойцы. Коломейцев установил свой видавший виды автомат Шоша и поводил стволом, выискивая цель.
Отделенный в нескольких словах объяснил командиру взвода обстановку.
— Люн поторопился, вспугнул их! — упрекнул Тепляков погорячившегося красноармейца. — Кто тебя за язык дергал!.. Пропустили бы и с тыла ударили.
— Да я...
Между тем под прикрытием сильного, но не прицельного огня белые начали подбираться к своему упавшему сподвижнику. В это время в разрыве среди туч появилась круглая луна, и на темном фоне леса хорошо стали заметны враги в маскировочных костюмах. Красноармейцы стали тщательно целиться и сразу прижали противника к земле. Фролов мгновенно оценил благоприятное положение и зычно распорядился:
— Перебежками вперед!.. Шоша в центре!.. Пошел, ребята!
Он вскочил и, высоко вскидывая колени, подавшись корпусом вперед, побежал. Следом легко, пружинисто поднялся Тепляков, за ним — другие красноармейцы. Назарка ни на шаг не отставал от дяди Гоши, непроизвольно копировал его движения — на бегу старался занимать в пространстве возможно меньше места. В момент стало жарко.
Внезапно вскакивая, стремительно преодолев с десяток метров, бойцы с размаху плюхались в снег, ползли, выискивая хоть какую-нибудь защиту от пуль. Выждав какие-то одним им известные мгновения, снова бросались дальше на сближение с врагом. Затем опять на время исчезали из поля зрения.
— Вперед!.. Вперед!.. — обогнав красноармейцев, в снежной пыли кричал Фролов.
Красноармейцы приближались
Немного погодя на опушке зататакал второй пулемет. Гуще заговорили ружья. Красноармейцы без команды залегли. Желтые, моментально гаснувшие шарики, словно играючи, метались над сугробами.
— Не из удали они беснуются! — сплевывая, заметил Тепляков.
Три бандита, скинув в горячке простыни, пробирались к убитому. Они умело использовали каждую неровность, каждую складку местности. Иногда они исчезали и вскоре появлялись в другом месте.
— Ни за что не хотят оставить его нам! — хрипло произнес Костя Люн, загоняя в казенник очередной патрон.
— Коломейцев! — окликнул Фролов. — А ну хлестани по ползунам!.. Сбей им охотку!
Дробно, захлебисто ударил автомат Шоша. В этот момент в промоине между поредевшими тучами опять появилась полная луна. Назарка увидел, как над настом, взбитые пулями, полоскались белые с зеленоватым оттенком фонтанчики.
Прижатые точным огнем, беляки замерли, затаились. Зато стрельба с опушки усилилась. Белогвардейские пулеметчики нащупывали коломейцевский автомат. Уткнувшись в кочку, Назарка никак не мог унять дрожь. В теле была расслабляющая усталость.
— Погоди!.. Может, и выйдет, пока не поздно! — стараясь глубже вдавиться в сугроб, пробормотал Тепляков и повернул мокрое, ставшее вдруг чужим, незнакомым лицо к своему воспитаннику. Подбородком показал на неподвижное черное пятно. — Не побоишься, Назарка?.. Ты — ловкий, верткий. Незаметно подберешься... Вишь, как за него ярятся!
Назарка зажмурил глаза и не шевельнулся. Даже представить себе страшно. Враги совсем рядом...
— Что-то у него есть! Как следует осмотри! — наставлял Тепляков, точно заранее был уверен, что Назарка не откажется. — Сумка есть — тащи! Сумки нет — карманы проверь. Шапку щупай. Найдешь какие бумаги — не бросай! Все волоки сюда!.. Пойдешь, мой мальчик?
И Назарке вдруг вспомнилась мать с протянутой рукой, застывшая так навечно. Ему подумалось тогда, что мать указывала путь, по которому скрылись убийцы. Он не забыл и никогда не забудет...
— Сёп! Ладно! Пойду!
Назарка поправил шапку, повернувшись на бок, потуже затянул ремень. За голенища валенок плотно натрамбовался снег. Назарка выгребать его не стал — некогда. Патроны он переложил поближе, за пазуху. Ствол малопульки перевязал платком, чтобы внутрь его ничего не набилось. Проверил, на месте ли нож. Приготовившись, вопросительно повернулся к дяде Гоше. Огрубелой ладонью тот провел по щеке паренька и слегка кивнул.