В третью стражу. Трилогия
Шрифт:
В небольшом зале кремлёвского кинотеатра, бывшего когда-то зимним садом, негромко стрекотал кинопроектор, в луче танцевали пылинки, невидимые для тех, кто смотрел на экран, и незначимые для тренированных взглядов рассредоточенной по тёмным углам охраны.
По обыкновению, смотрели, обмениваясь репликами. Правда, сегодня шуток было меньше чем обычно. Сказывалось общее подавленное настроение и ощущение некой неопределённости. По звучавшим приглушённо голосам с большим трудом можно было различить говоривших.
– Сцена атаки сделана сильно, - подал голос Молотов, к слову сказать,
– Да, до того сильно, что на месте от волнения усидеть не мог, - в подтверждение своих слов Ворошилов шумно заёрзал в кресле.
– Соглашусь, с предыдущими ораторами, - Сталин, казалось, слегка иронизировал, насколько это было сейчас возможно, над излишней эмоциональностью товарищей.
– Но замечу, что сцена атаки... не единая, а дробится на значимые и... совершенно пустые места. А в целом - впечатление производит... Лучше всего авторам удался... образ командира - простой и ясный.
– А вот про комиссара, Коба, такого не скажешь. Стержня в нём нет - какой-то мякинный.
– Тут, Клим, товарищи киноработники явно перемудрили... с философией. Да что с них взять... кто в лес, кто по дрова... Творческие кадры... Хотя признаю - научились делать картины, да ещё на такие трудные темы... Вот кончится фильма, подойдём к товарищу Шумяцкому и скажем ему "спасибо"... за работу с кадрами.
Однако едва закончился фильм, Борис Захарович сам подошёл к зрителям с неожиданным предложением.
– Товарищ Сталин! Я взял на себя смелость предложить вам и товарищам посмотреть рабочие материалы к новому документальному кино в память маршала Тухачевского. Создатели фильма очень нуждаются в вашем совете. Материалов много, и решить какие из них важнее, без вашей подсказки, очень трудно. А тема политическая. Серьезная тема.
– Показывайте... товарищ Шумяцкий, - одобрил жестом Сталин.
– Давайте посмотрим, что ваши работники отобрали для хроники... а мы с товарищами...
– кивнул он на Молотова и Ворошилова, - посоветуем... как вам лучше из кусков... собрать целое.
Первые кадры кинодокумента вызвали напряжённый интерес. Ещё бы: казалось только вчера человек ходил по земле, выполнял ответственную работу, представлял собой лицо Красной Армии, а сегодня... По заснеженным московским улицам - к Кремлю - его прах везут на орудийном лафете. Траурная процессия за небольшой урной с тем, что осталось от маршала, растянулась на несколько кварталов... Вопрос о кремации не вызвал возражений по чисто технической причине: найденные на месте взрыва останки легко поместились бы в шляпную коробку. Урну с прахом замуровали в стену почти за Мавзолеем, чуть левее, рядом с Валерианом Куйбышевым.
Сталин с особенным напряжением смотрел те куски, где покойный Тухачевский показывался в движении.
– Товарищ Шумяцкий...
– сказал он, наконец.
– Нельзя ли сделать так... чтобы отдельные эпизоды хроники... показывались более продолжительно. Мелькание кадров... не даёт возможности сосредоточиться... и прочувствовать момент. Зритель не может в этом случае проникнуться тяжестью потери... всего советского народа. Мельтешение сильно мешает.
Следующие отрывки: комсомолец на деревенской
– Если сильно детализировать хронику митингов... товарищ Шумяцкий...
– объяснил Генеральный Секретарь, попыхивая трубкой, - впечатление горя смазывается. Народное возмущение лучше показывать... крупными кадрами. Гнев - чувство сильное... и нуждается в достойном отображении на экране. Хорошо бы... отдельно показать, как в воинских частях проходили траурные мероприятия... сделать... ударение... на клятве красноармейцев: "Отомстим врагу!"...
– Жаль только хроника немая, - посетовал Молотов.
– Очень не хватает звука для усиления впечатления.
Ворошилов покивал головой, присоединяясь к его мнению.
– Звуковые материалы, товарищи, у нас тоже есть, - Шумяцкий темой владел, неподготовленным в Кремль не приезжал.
– Отрывки выступлений на митингах, съездах, перед слушателями военных академий - немного, но для оживления хроники вполне достаточно.
– Это очень хорошо! Картинка, дополненная звуком... поможет создать в памяти народа... целостный образ одного из вождей Красной Армии... автора многих побед в Гражданской войне, - Сталин говорил спокойно, отмечая ударения движением руки с дымящейся трубкой, зажатой в коротких крепких пальцах.
– Такой образ... какой нужен нам... нужен истории. Впечатление от фильмы... должно быть правильным - герой и боец пал жертвой... фашистского террора. Мы не забудем... и не простим, - Сталин немного помедлил, задумавшись о чём-то своём, и, сухо поблагодарив Шумяцкого, попрощался.
Так же в задумчивости, он шёл по крытому переходу от зимнего сада к кремлёвскому дворцу, казалось, не обращая внимания на спутников. Лишь в самом конце пути, Молотов решился нарушить молчание.
– Я тут вот что подумал: вопрос с Ежовым нельзя делать публичным. Открытости никак невозможно допустить. Удар по нашему авторитету, по авторитету большевистской партии и Советской власти будет слишком сильным. Да и много на этого... было... надежд. Слишком много. Если мы получили такой удар в спину, не стоит об этом кричать на весь мир...
Поручим это... товарищу... Ягоде... напоследок...
Глава 1. Охота на маршала:
Хронометраж
11.02
.36 г.
04
ч.
03
мин.
Ицковича словно выдернуло из сна - приснилось, что кто-то позвал по имени. И, что характерно, не Олегом назвал, а Бастом. Его окликнули, - он обернулся, и... все. А на повестке дня - ночь, и сердце стучит как загнанное, и уже понятно, что больше не уснуть.