В третью стражу. Трилогия
Шрифт:
– Коллега, вашей миной можно сквасить целую цистерну молока!
– усмехнулся Матвеев, вполне оценив выражение лица оппонента, все еще не нашедшего, что ответить Гринвуду.
– Просто я удивлён, господин Гринвуд, что встретил в революционной Барселоне не просто соотечественника, а репортера одной из самых реакционных британских газет. Впрочем, судя по вашим статьям, человек вы неординарно мыслящий, пусть и стоящий на неприемлемой для меня политической платформе.
– А вы, господин Блэр, кажется, независимый лейборист?
– прищурился Матвеев.
– Находитесь так сказать на полпути от "розового" к "красному"? Впрочем, не люблю ни того, ни другого, - вспышка бешенства миновала, ее сменило
– От первого у меня оскомина и изжога, а от второго я боюсь потерять голову...
– Степана, что называется, несло, но с другой стороны, и "наступать на горло собственной песне" было ни к чему.
Как источник информации, Оруэлл особого интереса не представлял. Обычный корреспондент обывательской газеты, и даже принадлежность к Независимой Лейбористской партии, которая вот-вот грозила объединиться с Компартией Великобритании, не добавляла собеседнику особой ценности. Не являлся Степан и поклонником будущего творчества писателя Оруэлла, отнесённого им по здравому размышлению к агитационной разновидности литературы. Перепевы Замятина в "Скотном дворе", некие достоинства которого можно отнести исключительно к искусству переводчика, примитив и прямолинейность "1984" - ничего, что затронуло бы какие-то струны в его душе. Прочёл, как и подобает образованному человеку, где-то даже интеллигенту - "самому-то не смешно?" - составил нелестное мнение, и на этом - всё.
"Проехали..."
– Вот как?
– с усмешкой переспросил Оруэлл.
Ну что ж, никто и не говорил, что мистер Блэр прост. Умен и уверен в себе. Не без этого.
– Именно так, - "улыбнулся" в ответ Степан.
– А здесь, в Испании, каждый второй, если не первый, пытается потчевать меня красным и смертельно обижается, когда узнаёт, что оно мне не очень-то по нраву.
В ответ на "искромётный" экспромт Гринвуда, Оруэлл лишь вежливо кивнул.
– Боюсь, коллега, я не способен постичь всю глубину ваших обобщений, ибо не слишком-то разбираюсь в винах. Предпочитаю что-нибудь покрепче. Но, похоже, сейчас в Барселоне с хорошей выпивкой откровенно паршиво. Я, по крайней мере, не смог найти ни одного места, где продают виски или хотя бы джин.
"Старательно играет простака", - решил Степан, по-новому оценивая собеседника.
"Рубаха-парень из Уайт-Чепеля..."
– Хотите, я подскажу вам кратчайший путь к источнику хорошей выпивки в
этой
стране?
– спросил Матвеев "на голубом глазу" и, не дожидаясь ответа, продолжил:
– У националистов её совершенно точно в достатке. Так что для вас дорога одна - в милицию. Рекомендую отряды Объединённой Марксистской партии. Там хотя бы порядка больше, чем у анархистов, но решение за вами, разумеется. На вкус и цвет, как говорится...
На этом, собственно, разговор и закончился. Запруженная толпой не слишком широкая улица не лучшее место для политической дискуссии. Для светской беседы, впрочем, тоже. Да и весь эпизод запомнился бы одним лишь "мемориальным" характером - все-таки Оруэлл был, вернее, когда-то должен был стать известным писателем - однако продолжение у этой истории оказалось куда более причудливым и весьма симптоматичным в свете не оставляющих Матвеева размышлений на тему "
Цена
Победы
".
Спустя не так уж много времени в руки Матвеева попала газета...
Некролог. Газета "Обсервер" от 1 ноября 1936 года.
"Редакция
газеты
с
глубоким
прискорбием
извещает
о
гибели,
в
результате
несчастного
случая,
нашего
собственного
корреспондента
в
Испанской
республике
Эрика
Артура
Блэра,
более
известного
под
псевдонимом
Джордж
Оруэлл...
"
"...
Как
рассказывают
очевидцы,
причиной
гибели
Эрика
Блэра
стала
ручная
граната,
брошенная
местным подростком
в
окоп
занятый
бойцами
ополчения