В третью стражу. Трилогия
Шрифт:
– Сидеть!
– беззвучно приказал он пытавшейся вскочить девице.
– Веди себя, как выглядишь, идиотка! Ровно на двадцать франков, и не сантимом больше. И не вздумай разевать рот, если не хочешь всё испортить. Кивни, если поняла!
Девушка незамедлительно выполнила требование.
"Да, в сообразительности ей не откажешь..."
И в некоторой гибкости. Несмотря на резко изменившиеся обстоятельства, адаптировалась дамочка достаточно быстро, и... к тому же отпали последние сомнения - его пытались прощупать. Примитивно, по-дилетантски, а чего ещё ждать
"Может зря я стал их искать?"
***
Тогда, в квартире Виктора, Олег задержался до поздней ночи. План покушения на маршала обрастал деталями с ужасающей быстротой. Федорчук помнил, как в самом конце долгого разговора, когда сигаретный дым плотными слоями висел под потолком, не желая улетучиваться в приоткрытое, несмотря на прохладную погоду, окно, Ицкович неожиданно сказал:
– Как учат нас классики, будущее не за героями-одиночками, а за организациями. Рано или поздно нам придётся искать если не соратников по борьбе за иное светлое будущее, то уж помощников, по меньшей мере, - с явным отвращением, раздавив в пепельнице хрен знает какую по счёту сигарету, Цыц грустно усмехнулся.
– Вот только где их искать и кому?
– Да-а-а...
– согласился Виктор, понимая, что этим "кем-то", похоже, придется быть ему.
– Коммунисты отпадают по определению, особенно эти - коминтерновские. Связаться с ними - всё равно, что сразу письмо в "Правду" написать. Открытое. Троцкисты? Пока не понимаю. Да и не люблю я Льва, свет Давидыча. С детства. Кроме того, у них своя немаленькая организация, и мы им в хер не упёрлись.
Голова кружилась неимоверно. От табака и кофе. От осознания невозможности происходящего. И решение требовалось из той же оперы. Нечто настолько нестандартное, что никому - из желающих по той или иной причине подвергнуть анализу цепь мелких "странностей" и роковых "случайностей" в межвоенной истории Европы - и в голову не придёт.
"Если только...
– это было похоже на восход солнца, робкий, зимний. Вот-вот готовый скрыться за кромкой облаков.
– Нет, бред какой-то... Да и не помнит Митенька там толком никого. Так, шапочные знакомства".
– Слушай, Олег... Тебе что-нибудь говорит фамилия Валуа? Не король, ни разу. Бывший функционер "Аксьон Франсез", из их левого крыла.
– Какой-то местный фашист?
– нахмурился Олег, явно державший в памяти Шаунбурга некоторые актуальные имена и названия.
– В том то и дело, что нет!
– довольно улыбнулся Федорчук.
– По молодости баловался национал-синдикализмом, но потом бросил это грязное дело и основал свою банду. Редкие, по правде сказать, отморозки. Частенько сходились стенка на стенку с "Парнями короля" и бывшими соратниками...
– Вспомнил!
– кивнул Олег.
– Был такой, но про него давненько ничего не слышно... Вроде бы организация раскололась, часть самых буйных вообще в подполье ушла. Сгинули, короче.
– Да, похоже, Вощинин был шапочно знаком с кем-то из этих политических хулиганов, и мнение о них у него сложилось вполне серьёзное. Крепкие ребята, городские бойцы. На стрёме постоять, в асфальт закатать - нормальные такие "торпеды", если что...
– А с идеями у них как? Не сдадут нас за программу партии?
– Коммунистов на дух не переносят, равно и нацистов. Либералы - злейшие враги. В общем - нормальные мужики. Среди них много ветеранов первой мировой, бывших солдат и унтеров. Даже из Иностранного Легиона кто-то есть...
– А контакты сможешь восстановить? Пароли, явки, условные знаки? Помнит твой "костюмчик"?
– сразу же перешел к делу Олег.
– Думаю, если напрячься, вспомним... И подходы найдём, хоть и нелегко это будет. Только, вот что, Олег... Если даже мы с ними и договоримся, до тринадцатого числа их привлекать не стоит. Сделаем всё сами. Уж больно работа...
– Федорчук долго не мог подобрать для "этого" подходящее слово - ... В общем, не для них пока работа. Дальше - будем поглядеть.
***
Память - штука странная. Если рассказывать - время проходит, мама не горюй! А если думать - мгновения и секунды. Когда Федорчук вновь посмотрел на сидящую напротив него "бабочку", он поразился прошедшим переменам в её лице и внимательному взгляду, устремлённому прямо на него.
– Что? Снова нравлюсь? Ну, так как насчёт нескучного вечера?
Ответ девушки был неожиданным.
– Всё совпадает. Да, вы именно тот, за кого себя выдаёте. Описание соответствует полностью, - она наклонилась к столу с сигаретой, незаметно появившейся в руке, словно ожидая от Виктора поднесённой спички.
– Теперь слушайте меня. Сейчас я выкурю это недоразумение, набитое вандейской соломой, и мы с вами пойдём... Под руку пойдём туда, где вас ждут, месье.
"Ну, что же. Можно сказать, начинается новый тур вальса, - мысль, посетившая Федорчука, сочетала в себе холодную отрешённость и некую, недоступную для европейского понимания, бесшабашность, - с новыми партнёрами, под иную музыку. Которую будем заказывать мы".
2.
Олег Ицкович / Себастьян фон Шаунбург
,
Реймс, Французская республика,
27 января 1936
Такое случалось с ним теперь "сплошь и рядом": что называется по десять раз на дню, но механизм "чуда" по-прежнему оставался "выше всякого разумения". Происходило это обычно следующим образом: идет, скажем, по улице Олег Ицкович - и не важно, что он теперь на себя не похож, все равно это он - идет, насвистывает под сурдинку что-нибудь нейтральное из классики, рассматривает прохожих или архитектурные красоты и думает о своем. И вдруг...
– Entschuldigung, darf ich Sie etwas fragen?
– спрашивает кто-то, обращаясь то ли к нему, то ли к кому-нибудь рядом.