В третью стражу. Трилогия

Намор Александр

"Угу, седьмую Шостаковича, тоже запишешь? Если обойдется без блокады - с этой потерей смиримся!"

"Вот наворочала! В общем ясно: Бессаме, бессаме мучо...
– пальцы уже подобрали мотив, - а вот слова, слова... Может Олег знает, у него вроде жена испаноязычная...

Олег, жена - тьфу, кончится это когда-нибудь? Кто о чем, а вшивый о бане!

Хи-хи-хи - донеслось из подсознания.

"Дантес лежал среди сугробов,... И улыбалась Натали..."

***

В Финский залив вошли утром. "На траверзе - Таллин" -

сообщили по громкой трансляции. Еще несколько часов хода, и в свете поднявшегося, наконец, солнца, заблестели золотом купол Исаакия и шпиль Адмиралтейства. Швартовка, спуск трапа, выход на пирс заняли некоторое время. Пограничный контроль, таможенный - на удивление быстро и без вопросов

"Предупредили", - поняла она, когда увидела "комитет по встрече".

Встречали двое. В штатском. Один повыше, другой...
– пошире, Назвали пароль, представились - лейтенант

Таковский

, лейтенант

Сяковский

: "Будем сопровождать вас, товарищ, до Москвы".

Когда садились в машину, уже темнело. Васильевский остров, Большой проспект... Мест этих Таня не знала, но догадалась, что едут к мосту. А он оказался совсем темным, и реки не видно - лишь белый лед отсвечивает сквозь мглу, и темная громада Зимнего дворца. А вот Невский проспект узнала. Пошел мелкий снег, заметелило. Заснеженный, темный город. Чужой, незнакомый, производящий тягостное впечатление. Или это настроение у нее такое случилось? Московский вокзал, депутатский зал.

"ВИП - персона", - прокомментировала мысленно Татьяна, но усмешки не вышло.

– Здесь подождем поезда, - сообщил лейтенант, что повыше - Татьяна их фамилии пропустила мимо ушей.
– "Сергеев, Семенов? Семен Сергеев или Сергей Семенов?"

– Хотите есть?
– спросил другой, тот, что пошире.
– "Михаил?".

– Нет, на корабле успели пообедать, - ответила Татьяна. Вовремя "коллега" посоветовал-напомнил: в городе еда другая будет.

Сели в "Красную стрелу".

"Слава богу, хоть купе, пусть и с мужиками". Ну, у этих "мужиков" работа такая...

Лейтенанты бдели-бдили по очереди. В Твери, которая Калинин, Татьяна проснулась, - вышла из купе, и сразу же подхватился и Миша, - "курить очень хочу"...

Белая ночь в Петербурге?
– Черный день в Ленинграде!

***

Москва встретила ярким солнцем и легким морозцем.

"Семьсот километров, а светает на два часа раньше", - подумала Татьяна, выходя на перрон Ленинградского вокзала.

Впрочем, никакой самостоятельности. Их встретили у вагона.

– Машина на стоянке, - сказал встречавший - молоденький паренек в пальто и ушанке - отобрав у лейтенанта второй - Танин - чемодан.

Мотаясь по Европе, Татьяна не испытывала особенного удивления и "временнОго" шока у нее не было: заграница, там все другое! А тут вдруг накатило. Площадь трех вокзалов не изменилась, во всяком случае, на быстрый

взгляд. А вот "трех зубов" - "Внешэконом" и "Альфа" банков за Каланчевкой не оказалось, и это было как удар под дых. Не было и сталинской доминанты - гостиницы "Ленинградская". И вообще, как показалось Тане, город стал как-то ниже и больше похож на ее родной приволжский провинциальный городок.

"Извозчики!" - удивленно порадовалась Татьяна, обратив, наконец, внимание на попутный и встречный "транспорт".

– "От Сокольников, до Парка на метро", - непроизвольно напела вслух.

– Давно в Москве не были?
– спросил шофер, почувствовав настроение.

– Кхх...- кхх...
– закашлял лейтенант Миша.

– Молчу, молчу, - замахал руками, бросив "баранку", водитель.

– Рули!
– строго сказал Семенов-Сергеев.

В управлении встретил начальник отдела.

– Свободны, - сказал лейтенантам.
– Как добрались?
– а это уже Жаннет.

– Спасибо, хорошо, в море, правда, покачало - чуть не умерла, - улыбнулась Татьяна.

– Ну, для умирающей вы неплохо выглядите!
– сухо заметил Штейнбрюк.
– Что ж, добро пожаловать домой!

– Спасибо, - разговор ее не "напрягал", Жаннет была рядом и все, что требовалось, подсказывала в режиме реального времени.

– Так, - кивнул Штейнбрюк, одетый по какой-то оказии в форму.
– Поживете пока в гостинице при управлении. Пишите отчет, подробный. Про Вальтера уже знаем, но хотелось бы знать подробности вашей встречи. Идите, вас проводят. Жду завтра в двадцать ноль-ноль.

– Слушаюсь!
– Татьяна от такого тона аж вытянулась, и готова была "щелкнуть каблуками", но каблучками, что на ней, не щелкнешь, да и не умеет она эдак-то.

Ее проводили - "Отконвоировали?" - в гостиницу. Не гостиница, разумеется, - одно название - скорее общага. Маленькая комнатка с зарешеченным окном, спартанская обстановка. Вешалка-стойка у двери. Две кровати с металлическими набалдашниками в виде шаров, две тумбочки. Квадратный стол у окна, два стула при нем, а на нем пустой граненый графин, стакан, числом один, стопка линованной бумаги, перо и чернильница-непроливайка. Шкаф. Дверь в туалетную комнату, умывальник.

"Оооо! "Хол" - "Гор". Похоже, номер "люкс"! Даже теплая вода есть, и на том спасибо!"

Сопровождающий сухо проинформировал: "Обед и ужин вам принесут из столовой. Если что-то понадобится - сообщите дежурному сержанту на входе".

"Вот так, примерно...
– мысленно сыронизировала Татьяна.
– Внутренняя... гостиница?"

***

Крутится пластинка. Шипит. "Танго... в Париже танго..." И комната вращается вокруг нее, а патефон испорчен, испорчен... тянет мелодию, растягивает слова... Тааанннгооо... Долго, медленно, искаженным, размазанным во времени и пространстве собственным ее голосом, превращающимся в низкий, чужой... Мужской? Мужской, разумеется, капитан Паша - мужчина. Мужчина?