В твоих пылких объятиях
Шрифт:
Визит Седжмора ничуть ее не удивил. Она понимала, что недолюбливавшему ее мужа Альфреду требовалось собственными глазами полюбоваться на руины, в которые обратилась ее семейная жизнь.
Признаться, она думала, что он явится к ней сразу же после отъезда Ричарда, но то обстоятельство, что Седжмор отложил свой визит на два дня, тоже отнюдь не превращало его посещение в праздник.
Элиссе хотелось побыть в одиночестве и поразмышлять о своей жизни. Она так и не решила, как ей быть.
Сердце настоятельно требовало от нее отправиться вслед за
Что, если Ричард и в самом деле хотел ее обмануть? То обстоятельство, что она его полюбила, никак не сковывало свободу его действий.
Если она примет неверное решение, пострадает не только она, но и ее сын. Бедняга Уил! В сущности, его страдания уже начались. С тех пор как Ричард отбыл в Лондон, он перестал улыбаться, почти не разговаривал и, словно призрак, с унылым видом бродил по дому.
Она пыталась объяснить сыну причины отъезда Ричарда, но всякий раз, когда она к этому приступала, ее начинали душить слезы, и она не могла говорить. По этой причине с объяснениями она решила повременить – во-первых, ей самой нужно было немного успокоиться, ну а во-вторых, прежде чем давать объяснения, следовало составить хотя бы приблизительный план своих дальнейших действий.
Хотя это было и непросто, она изобразила на губах подобие любезной улыбки и вскинула на гостя глаза.
– Здравствуйте, мистер Седжмор.
Седжмор вместо того, чтобы поздороваться, с минуту рассматривал ее с преувеличенным выражением жалости на лице, что уже само по себе было для нее унизительно.
– До меня дошли весьма прискорбные известия, – выдавил он наконец из себя.
После такого вступления Элисса почувствовала сильнейшее желание распрощаться с Седжмором, но ей пришлось в соответствии с правилами этикета поддерживать начатый им неприятный разговор.
– Садитесь, прошу вас, – оказала она, указывая на стоявшее против стола кресло. – Полагаю, вы намекаете на отъезд моего мужа в Лондон?
– Насколько я понимаю, это был скоропалительный отъезд, – сказал Седжмор, наклоняясь к ней и устремляя на нее взгляд, в котором, кроме сочувствия, крылось еще что-то, чему она показе могла подобрать названия, но от чего у нее по спине пробежала холодная Дрожь. – Что ж, искренне вам сочувствую.
– С какой стати?
– Будет ли мне дозволено истолковать ваш вопрос и удивленный взгляд в том смысле, что отъезд лорда Доверкорта вас нисколько не опечалил?
– Если меня в данном случае что-то и печалит, не понимаю, к чему вместе со мной печалиться еще и вам? – помолчав, сказала Элисса.
Ей не хотелось отвечать на этот вопрос, но взгляд Седжмора был слишком настойчив.
Седжмор откинулся на спинку кресла, и Элисса подумала, что он как-то уж слишком вольготно и комфортно чувствует себя у нее в кабинете.
– Вы правы. Если уж кому и печалиться вместе с вами, так это королю, который устроил этот несчастный
– Сэру Джону? – с удивлением спросила Элисса.
– Ну разумеется. Ведь он не знал о том, что сэр Ричард уехал в Лондон, и ровно два дня назад отослал туда своих дочерей – как говорится, прямо волку в пасть. – Седжмор потер подбородок и с задумчивым видом добавил:
– Любопытное совпадение, я бы даже сказал, знаменательное – не находите?
– Не нахожу. Почему бы девушкам и не съездить в Лондон? Обычное совпадение, не более. Кстати, вы не скучаете по мисс Антонии?
Теперь уже удивляться пришлось Седжмору.
– По мисс Антонии? – выпучив глаза, спросил он.
– У меня сложилось впечатление, что она весьма вас заинтриговала.
– О чем вы, миледи? – вскричал Седжмор, всплеснув руками, и Элисса поняла, что изумление у него не наигранное, а самое настоящее. – Заверяю вас, я никогда не испытывал ни малейшего интереса к этой влюбчивой особе.
Седжмор нахмурился, выбил пальцами дробь по столу и уже другим, тихим голосом произнес:
– Боюсь, зря я это все затеял…
– Что именно?
– Да вот, хотел протянуть вам руку помощи… Но похоже, явился не вовремя.
– Благодарю за предложение. Когда мне понадобится ваша помощь, я обязательно дам вам знать.
Седжмор молитвенно сложил руки, как если бы Элисса была святой, которую он боготворил.
– У меня и в мыслях не было причинять вам беспокойство своим визитом. Я хотел лишь немного вас ободрить и поддержать.
Элисса промолчала.
Седжмор изобразил на губах сочувственную улыбку.
– Я понимаю ваше стремление с наименьшими для себя потерями выбраться из этой ловушки, которую вам, сам того не желая, подстроил король. Любая женщина на вашем месте, пообщавшись с Ричардом Блайтом, захотела бы того же самого.
Элисса удивленно выгнула бровь. Ну почему все считают, что знают Ричарда, хотя она, его жена, до сих пор не может в нем разобраться?
Между тем Седжмор, решив, что Элисса разделяет его мнение, наклонился к ней и интимным шепотом произнес:
– Взять хотя бы его увлечение театром. Всякий знает, что театр – оплот греха. Но в греховности Блайта виновато не одно только его окружение. У него имелись все задатки сделаться дурным и аморальным человеком. Греховность, если так можно выразиться, перешла к нему по наследству от его родителей. Чего стоили одни только оргии в павильоне у реки!
– Оргии? – с шумом втянула в себя воздух Элисса.
– Вы дали ему, что называется, от ворот поворот и при этом ничего не знаете об этих оргиях?
– Мой муж участвовал в оргиях? – едва слышно пробормотала Элисса, опустив голову. Казалось, оправдывались ее худшие подозрения.
– Не сейчас, разумеется, по крайней мере я ничего об этом не слышал. Но до его отъезда в Европу это, без, сомнения, имело место. Как говорится, каков папаша, таков и сынок. Но и мать, конечно, тоже от мужа не отставала. У Блайта были достойные родители…