В Восточном экспрессе без перемен
Шрифт:
— Правда?
— Ни рыба ни мясо.
— Да меня не очень-то волнует.
— Ну, так, может, должно б.
Меня поразило, что такого сорта разговоры обычно происходили у нас с Ходжем — нечто вроде перекрестного допроса, у которого нет иной цели, кроме как сунуть нос в мои личные обстоятельства. Интересно, подумалось мне, сходятся ли они иногда пообсуждать чужие дела. Казалось, это довольно маловероятно, если вдуматься хорошенько: молодой мистер Пиктолл представлялся мне личностью, у которой просто не может быть друзей.
После этого покончить с развозкой молока много времени не заняло, и я вернулся в «Дом
На растопку печки у меня ушло довольно много времени. Накануне днем мистеру Паркеру удалось разжечь ее всего за несколько минут, после чего он быстро загрузил туда еще дров и закрыл дверцу. Вскоре пламя уже запылало, а дальнейшего ухода за собой не требовало. Мне же, напротив, мгновенный успех не дался. Возможно, потому, что я никогда раньше не разжигал таких печей, но вероятнее всего — из-за того, что мне очень не хотелось, чтобы некогда гордое судно улетучилось дымом. Вновь и вновь пробовал я, однако ничего сильней желтого огонька не добивался, а он через несколько мгновений гас опять. Однако похолодало уже так, что без отопления не поработаешь, поэтому приходилось упорствовать. Наконец после нескольких попыток я попробовал отрегулировать вьюшку, как это делал мистер Паркер, и печка в итоге ожила и заревела. После этого я стал медленно скармливать загубленную лодку огню.
Едва в сарае начало теплеть, я выбрал кисть и приготовился к работе. Первую банку зеленой краски я уже извел, поэтому открыл следующую и перемешал содержимое. Дело это шло медленно. От холода краска очень загустела и схватилась, поэтому мешать пришлось долго — такой густой красить не станешь. Пять минут размешивал я, неотчетливо размышляя над тем, что пришло мне в голову утром. Потом остановился и уставился в зеленую краску, затем помешал еще немного, и тут замысел созрел окончательно.
Я решительно закрыл банку крышкой и поставил ее к другим. Затем сходил в сарай с краской и оглядел в нем все полки. Наверняка же среди разных красок я смогу добыть искомое. В конце концов, зеленая краска — лишь в банках без этикеток. Одну за другой я брал другие банки и осматривал их. Там были грунтующие покрытия, цинковые краски, эмульсии, подложки и лакировки — всего разнообразия оттенков. Я нашел особую желтую краску, которой красят гусеничные тракторы, и красную — для почтовых фургонов. У некоторых красок имелись названия, сочиненные производителями: «арктическая синяя», «голубая оттенка яичной скорлупы» и «глубоководно-синяя». Не вполне то, что я искал, но у меня появилась надежда, и я продолжал поиски. Где-то уже в глубине склада я наткнулся на какие-то картонные коробки, неоткрытые, в каждой — по дюжине банок краски. Я проверил этикетку
Очевидно, мистер Паркер не знал, что у него в глубине склада запрятаны эти краски. Иначе, несомненно, он бы попросил меня взять их, а не эту уныло-зеленую. Вероятно, он был так занят, что сбился со счета, что у него есть, а чего нет, поэтому, отыскав их, я, по сути, оказал ему услугу. Теперь лодки можно было выкрасить в их родные цвета.
Я взялся за работу немедленно, перекрасил суденышко, законченное накануне, и перешел к следующему. Результат оказался таким приятным, что я решил поработать вечером допоздна, а в паб не ходить. То был уже второй раз за неделю, когда я не выбирался из дому, но я не сомневался, что Брайан и прочие меня поймут. В конце концов, никаких соревнований по дротикам на следующие день-другой не намечалось, а они все знали, сколько на мне теперь обязанностей. С такими успокоительными мыслями я продолжал накладывать бордовую краску, и лодки постепенно вновь обретали свою былую царственность.
Конечно, иной способ провести вечер — подняться на сеновал с Гейл. Я почти рассчитывал, что она появится в любой миг и предложит сама, но она почему-то так и не появилась, а вместо этого сидела в доме одна. Наконец, на меня навалилась усталость, я сложил кисти и отправился спать. В общем и целом день сложился вполне удовлетворительно.
Среди ночи вернулся мистер Паркер. Меня разбудили шум мотора и вспышки фар в темноте, когда его грузовик заехал на верхний двор. Должно быть, я тотчас же опять уснул, поскольку никаких других звуков после этого не слышал.
Не успел я опомниться, как настала половина пятого, и мне опять пора было вставать.
Вообще-то я удивился, до чего быстро привык вставать спозаранку. Вот я молочник всего третий день, а завариваю чай в половине пятого утра так, будто занимаюсь этим уже много лет. Я даже поймал себя на том, что недоумеваю, как это люди могут дрыхнуть до шести или семи часов, когда можно вставать и хлопотать, как я. В конце концов, это лучшее время суток, и ничто не могло сравниться с хрустом гравия у меня под ботинками, когда я выходил в предрассветный сумрак.
Не спал в одно время со мной, конечно, еще один человек — мистер Пиктолл. Я нашел его на дороге — он ждал меня с холщовой сумкой в руке.
— Утро, — сказал я, когда он залезал на пассажирское сиденье.
— Не стоит морочиться всей этой чепухой, — ответил он. — Я прекрасно осведомлен о том, что сейчас утро.
— Ой… э… ага, извините.
— Нам работа предстоит, и болтать попусту нет никакой нужды.
— Да, вы правы. Извините.
— И хватит уже извиняться!
— Ладно.
— Значит, так, — продолжал он. — Поглядел я на эту карту маршрута и решил, что Дикин от Уэйнзкилла не туда сворачивал.
— Вы, значит, про Дикина знаете, да? — спросил я.
— Ну конечно, я знаю про Дикина! — рявкнул он. — Про него все знают.
— Ох… правда?
— Так, вы хотите мое предложение выслушать или нет?
— Да, пожалуйста.
— Так. — Мистер Пиктолл вынул карту и разложил у себя на колене. — Думаю, из Уэйнзкилла нам нужно ехать верхней дорогой, а потом срезать через «Обрыв Долгого хребта».