В жарких объятиях

Синклер Мишель

Креван забрался в Северную башню через горизонтальную бойницу, расположенную в потайном месте на внешней стороне цоколя. В его душе все еще кипел гнев, и мужчина знал, что не сможет успокоиться, пока не поговорит с Рейлинд и не убедится, что она отдает себе отчет в той опасности, которую таит в себе флирт с Конаном.

Его брат успел обрести дурную славу как человек, который вначале плохо обращается с женщинами, а затем соблазняет их. Отсутствие логики в этой последовательности не переставало изумлять Кревана, но он давно смирился с тем фактом, что лишь немногим женщинам удается противостоять обаянию

его младшего брата. Как правило, они соглашались сделать все, что он от них хотел. И после сегодняшнего вечера Кревану стало ясно, что Рейлинд к числу немногих неуязвимых счастливиц не относится.

— Спокойной ночи, a bragadair nа mblat is nа mbreth.

Услышав голос Рейлинд, Креван резко остановился на лестнице, оставаясь невидимым для беседующих на третьем этаже людей.

— Спокойной ночи, хвастунишка. Твои могущество и осведомленность поистине впечатляют.

Ему не пришлось ожидать слишком долго, прежде чем его предположение относительно того, к кому обращалась Рейлинд, подтвердилось.

— Кажется, я вас недооценил, леди Шеллден.

Gaduiche! Креван почувствовал, как у него внутри все перевернулось. Одно дело, когда Конан очаровывал женщин, и совсем другое, когда он сам вдруг был очарован.

Крейг слушал, как собеседники с нескрываемой радостью уверяют друг друга в своей антипатии, и его взрывной нрав, который ему обычно удавалось обуздать без особого труда, все больше вставал на дыбы. О чем только думает Рейлинд? Сначала Крейг, потом он, а теперь Конан? Она что, вознамерилась соблазнить всех братьев Мак-Тирни? «Тебе повезло, Клайд, что тебя здесь нет, не то эта женщина разделалась бы и с тобой».

Звук шагов поднимающегося на четвертый этаж Конана заставил Кревана встрепенуться, и перед его внутренним взором промелькнул образ Рейлинд, поднимающейся наверх вместе с ним. Пытаясь отделаться от этой непрошеной и невообразимой мысли, Креван преодолел несколько ступенек, отделяющих его от третьего этажа. Он сам не знал, что ожидал увидеть, но никак не думал, что обнаружит, что Рейлинд все еще стоит в коридоре, с головой погрузившись в размышления. Она очнулась, только когда перед ней вырос Креван.

— Что ты здесь делаешь?

Эта холодная встреча, разительно отличающаяся от ее игривого обращения с Конаном, опустошила душу Кревана, оставив в этой бездне лишь душащий его гнев.

— Может, это я должен спросить о том, что здесь делал Конан? — огрызнулся Креван.

Потрясение, вызванное тем, что Креван появился в тот момент, когда она о нем думала, исчезло, оставив после себя леденящее душу ощущение. Как этому человеку удается ладить хоть с кем-то, было выше ее понимания. Даже к Конану было легче найти подход, потому что он всегда держался высокомерно. С ним достаточно было быть начеку и не реагировать на его колкости. С Креваном гораздо сложнее. Разногласия между ними носили личностный характер, и Рейлинд не удавалось защититься от той боли, которую причиняли ей его слова.

— Как, по-твоему, что ему было нужно? — язвительно поинтересовалась она.

Креван сидел рядом, когда Рейлинд за ужином угрожала его брату воспользоваться своей осведомленностью о его пребывании в комнате наверху.

Креван сделал глубокий вдох и попытался взять себя в руки. Один из них должен был вести себя спокойно и рассудительно, и Креван твердо решил, что это будет он.

Не желая продолжать этот спор в коридоре, где их могли услышать его брат и ее

сестра, Креван подошел к Рейлинд и, взяв ее за руку, завел в комнату и плотно закрыл за собой дверь. В то же мгновение он понял, что у него проблемы.

Только вчера вечером он стоял рядом с Рейлинд в этой комнате, и между ними ничего не произошло. Креван искренне верил в то, что сможет это повторить. Но, в отличие от Рейлинд, которая только начинала познавать, что это такое — быть женщиной, он полностью отдавал себе отчет в своих потребностях и желаниях. Креван также знал, как их удовлетворить. И хотя мужчине вовсе не хотелось снова нырять в холодную воду, ему, похоже, больше ничего не оставалось.

Рейлинд смотрела на Кревана, который молча развернулся и схватился за веревочную ручку, чтобы открыть дверь. Девушка не верила собственным глазам. Он только что втащил ее в комнату, а теперь намеревался уйти, не проронив ни слова?

— Куда ты идешь?

— Подальше отсюда, — не оборачиваясь, бросил Креван.

— Ты хочешь сказать, подальше от меня?

— Да.

Рейлинд в отчаянии скрестила руки на груди.

— Так значит, ты пришел, чтобы посмотреть на меня, сказать мне несколько грубых слов и исчезнуть? Что же ты за мужчина?

Услышав последний вопрос, Креван почувствовал, как напряглось все его тело. Он подошел к Рейлинд и посмотрел на нее сверху вниз.

— Я мужчина, который знает, когда ему лучше уйти.

— Мне кажется, что ты хочешь остаться.

Она была права, и они оба это знали. Поэтому, когда Рейлинд приподнялась на цыпочки и прильнула к его губам, он не стал ее отталкивать. Сначала ее поцелуй был робким, и Креван пытался на него не отвечать. Но упрямая в этом, как и во всем остальном, Рейлинд не желала сдаваться, и постепенно поцелуй становился все более страстным и чувственным, завладевая всем его существом. Креван знал, что она не уймется, пока он не уступит и не ответит на ее лобзание.

Нежно обняв Рейлинд, Креван осторожно прижался к ее губам в ласковом поцелуе, намереваясь тут же отстраниться. Но когда руки Рейлинд обвили его шею, ее язык тут же этим воспользовался, прильнув к его языку. Остатки решимости куда-то улетучились, и они продолжили ласкать и дразнить друг друга. Креван целовал Рейлинд страстно и медленно, желая, чтобы она ощутила отчаяние и жгучее желание, которые в нем пробуждала, и одновременно поняла, что теперь ситуацию взял под контроль он.

Наслаждение было таким острым, что Рейлинд застонала. Креван так долго сопротивлялся, что она уже утратила надежду. Девушка смирилась с тем, что, возможно, ошибалась и на самом деле он ничего к ней не испытывает. Но давление его губ на ее рот было настойчивым, убедительным и не вызывало сомнений: Креван хотел ее так же сильно, как и она его. Что-то первобытное и одновременно очень женское в самой глубине ее естества побудило ее прижаться к нему всем телом, и Рейлинд почувствовала, что он дрожит.

Холодный воздух коснулся ее разгоряченного лица, и глаза девушки широко распахнулись. Она больше не была в объятиях Кревана. Рейлинд пыталась удержаться на ногах, пока к ней медленно возвращалась способность воспринимать происходящее. Она понимала, что сама виновата в столь неожиданной развязке. Она действовала совершенно бездумно, ею руководила страсть. Ее тело жаждало испытать те же ощущения, что и рот. Это произошло совершенно непроизвольно. И все же это каким-то образом причинило Кревану боль.