В змеином кубле
Шрифт:
Неловкое молчание вовремя прервал слуга с поклоном. Как и все в этом доме — скучный и смирившийся с грядущей участью. Очевидно, уволиться отсюда так же сложно, как и удрать. Догонят и вернут. Или отправят в еще более мерзкое место.
Письмо. Хорошо иметь безупречное зрение. Даже отсюда видно королевскую печать. Хозяину дома от хозяина дворца?
Почти угадала. Не хозяину, а гостье. Той самой скандальной эмигрантке. С приглашением (читай: приказом) завтра к обеду явиться на высочайшую аудиенцию.
2
—
Иначе нельзя — здесь полно чужих прознатчиков. А еще больше — прознатчиц. В том числе — юных и красивых. Это Кармэн достались граф в годах и наглый гувернер, а за красавца Виктора взялись всерьез.
Сыну не по себе. Это видно только Кармэн или еще и многочисленным шпионам? Особенно юным и красивым?
Творец, есть ли во всём Мэнде хоть одно место, где мать с сыном могут толком поговорить наедине? Если и есть, то уж точно не в доме герцога Валентайна. Не говоря уже о его правящем брате.
Тут за каждой статуей…
Зато здесь цветет и благоухает сад. Может, хоть по дорожкам им позволят прогуляться одним? Хватит эскорта у ворот? И статуй.
— Приветствую вас, сын мой. Как ваше здоровье?
Она слишком многого ждала от этой встречи! И теперь сердце колотится, как безумное. И у Виктора — не меньше.
— Пока еще жив. А у вас, матушка?
— Спасибо, не жалуюсь, — церемонно изрекла мать.
Чьими духами благоухает сын? Тонкий, цветочный, еле уловимый аромат? Кто из дам таким пользуется? Из своих, или Виктор тоже рвался к матери всеми способами?
Правящий герцог внезапно болен, и его сегодня не увидеть. Ни Кармэн и никому другому. Кроме одной-двух доверенных любовниц.
Хорошо это или плохо? Для Кармэн или для шпионов?
— О, Вик. — Эта — одних лет с Виктором. И даже чем-то похожа. Черноволоса, черноглаза. А алый шелк выгодно подчеркивает… всё. Особенно… сверху. — Вы меня познакомите с вашей благородной матерью?
А вот улыбка — мерзейшая. И духи, кстати, не те.
— Знакомлю, — сдержанно оскалился сын. — Моя благородная мать — принцесса Кармэн Ларнуа нир Вальданэ. Баронесса Мишелетта Нирсон, супруга Адама Нирсона, троюродного кузена государя.
Еще одно исконно Мэндское имя. Даже два.
— Вы прекрасно выглядите…
Еще бы добавила: для вашего возраста.
— Но у меня ужасная мигрень. Всё время чувствую духоту.
— Думаю, свежий воздух пойдет вам на пользу, — на лету подхватил сын. — Позвольте сопроводить вас в сад. Там прохладно.
Отпустили их, хвала Творцу, одних. Без Мишелетты. И даже статуи здесь попадаются редко. Им мешают розовые кусты.
Среди деревьев вежливая маска с лица сына слетела. А улыбку стерла боль. Нестерпимая.
— Мама, я не знал, говорить тебе или нет.
Белла?! Анри?!
Сердце провалилось куда-то вниз — сквозь дорожки сада. Ноги подкосились сами, в глазах темнеет…
— Мама, Элгэ больше нет.
Кармэн ощутила себя редкой дрянью. Последней. Потому что первой мыслью стало облегчение. А горе — уже потом.
Потому что мать почти обрадовалась вести, подкосившей ее сына. Лишившей его счастья.
Элгэ… Бедная девочка, такая красивая, такая талантливая… Виктор так ее любил… любит!
Кармэн крепко сжала его руку. Своей теплой — его ледяную. Потому что это он только что потерял одного из самых близких людей. А она — сохранила.
— Ее убили в Эвитане. Сначала силком обвенчали с этим ее кузеном, а потом заявили, что на них напали разбойники. По дороге в поместье. Будто у них там на каждом тракте — по шайке, а эскорт ворон считал. Она умерла, мама! Моя Элгэ умерла!
По его лицу текут слезы. Кто сегодня ночью осушал их поцелуями? Хорошо, что не Мишелетта, но кто?
— Наверняка прирезала этого кузена… а его папаша убил ее! Отец этого предателя Мальзери терпеть не мог и правильно делал!
Могла ли Элгэ убить нелюбимого мужчину, защищая свою честь? Запросто.
Кармэн многажды твердила, что жизнь — дороже. Лучше выжить, чтобы потом отомстить. Лучше лечь в постель с последней свиньей, но спасти себя и родных. Виктор, связавшись в Мэнде неизвестно с кем, явно мать слушал внимательно. Он ведь и Мишелетту терпит. Потому что королевская родственница.
Но сама советчица в юности всадила в ухо Гуго Амерзэну шпильку. И не задумалась, выживет сама после такого или нет.
Впрочем, если бы тогда не всадила и не вырвалась — не выжила бы всё равно.
И всё же — что случилось с Виктором? Кроме смерти Элгэ. Плел какую-то интригу? Или просто поступил как почти любой на его месте? Напился. И затащил в постель первую попавшуюся бабу.
Змеи! Кармэн наконец узнала аромат. Неужели больше было некого? В целом «цветнике», а заодно и при Мэндском дворе не нашлось ни одной дамы свободных нравов? Хоть бы и Мишелетта.
— Виктор, почему Эленита?
Зря вырвалось. Ему и так нелегко.
Он невидяще взглянул на мать. Устало. Всё с той же болью:
— Какая разница? Она или другая — мне уже всё равно.
— Ей — не всё равно.
— Потому я ее и выбрал. Я сейчас не могу быть один, мама. Или свихнусь.
3
Вот и дождалась своего счастья Элен! И как же грустно, что для этого пришлось погибнуть Элгэ… И они все оказались в такой беде!
Ведь смерть может настичь их в любой миг! И когда об этом вспоминаешь — ледяной озноб пробирает насквозь, а чья-то колючая лапа стискивает сердце.