В змеином кубле
Шрифт:
Чужой «кардинал» бестолково бегает по доске. Пытается пробить защиту принца. Вроде бы толково… но не получается.
С такими играть приятно. Видно, что не поддаются.
Евгений-арсениит говорит, а тезка-принц слушает. Ты совсем не умеешь вести политику, церковник. В этом ты — далеко позади принца. Потому что всю жизнь прожил не в змеюшнике. И, выходит, моложе знатного тезки на все его двадцать три года Мидантии.
— А теперь выслушайте меня.
Отец обычно начинал стучать кулаком по столу. А заодно гордиться, если оставляет вмятины. Ничего,
Император изрыгал ругательства. Брат — просто бесился. А то и пытался угрожать. Пока просто пытался. Потому как отец еще жив. И даже наследником Романа еще официально не назвал.
А пара грубых драк между принцами кончилась не в пользу младшего. Потому как даже если природа щедро наградила Романа крепкими мышцами, их еще и тренировать надо. А для этого — вставать пораньше. А не только напоказ обтягиваться шелковым камзолом с иголочки.
Супруга и впрямь вежливо замолкала… но поступала всё равно по-своему. Даже когда Евгений еще об этом не знал. Он вообще знал… маловато. Даже сейчас, а уж раньше…
А вот церковник замолчал тут же. Еще бы, если наследник престола — его единственная надежда. И тоже призрачная.
Застыли «ратники». Почему тезка до сих пор не выпустил «кавалерию»? А «флот»? Им теперь из-за «ратников» не выбраться.
— Ваше высокопреосвященство, к сожалению, Аравинту в его нынешнем положении предложить Мидантии нечего. Мой отец вас в лучшем случае просто не примет. В худшем — вы случайно умрете. Когда он разгневается, вспомнив о помолвке принцессы Арабеллы Аравинтской с бывшим наследником престола Мидантии Константином Кантизином.
Бывшим. И до сих пор — законным. И тем опасным.
А еще хуже, если кардинал Аравинта умрет не случайно. Если отец решит, что главу отлученной церкви тоже бывшей страны можно убивать уже открыто.
Кардинал молчит. Очень красноречиво. До сих пор не понял, что жив лишь потому, что о нем забыли?
Впрочем, волнуется он не о себе. И боится — не за себя. Не мидантиец.
Да, жизнь полна подлостей. Да, Константин не заслужил такой участи. И Кармэн Ларнуа не могла знать, что его свергнут. Но готова была, спасая сына, отдать дочь за отпрыска убийцы ее родного деда.
Или не готова. Тоже ведь не мидантийка.
Бедный Константин. Его использовали все. И продолжают использовать. Тот же Эвитан активно мутит мидантийские окраины. Собирает недовольных нынешним императором. Недовольных казнят с особой жестокостью, но зато Мидантии — точно не до Аравинта. Как раз под шумок съеденного Эвитаном.
— В любом случае, — перешел все грани цинизма Евгений, который принц, — я, как вы знаете, уже женат. А мой недавно овдовевший брат — вряд ли подходящий жених для любой женщины. Если она, конечно, собирается жить. Что же касается моих сестер — ни одну не отдадут за принца, потерявшего трон. Как и сестер Константина… но уже по другим причинам. Единственный шанс для Аравинта — попросить у Мидантии покровительства. Но ваш король
— А если бы выбор был в пользу Мидантии?
— Тогда Мидантия, возможно, приняла бы предложение брака моего брата Романа с Арабеллой Ларнуа. С последующим возвращением Аравинтского трона ей. И ее потомкам. И ее мужу — как их Регенту и ее наследнику.
Молчание. Не в пример красноречивее предыдущего.
Осторожно двинуть вперед золотого «кардинала». Забавно. Евгений всегда использовал самую сильную фигуру только в конце. Но выигрывал у всех. Кроме отца — иногда. Когда было необходимо проиграть.
Впрочем, истинные игроки ему не попадались ни разу. Или боялись выиграть у наследника. Ну и зря. Не Роман ведь.
Увы, зато тому блажь поиграть приходила редко, но за чужую победу мог и пришибить. А попробуй проиграй Роману… Чтобы так исхитриться, нужно в Мидантии не только вырасти, но и состариться.
Впрочем, Евгений мог себе позволить слабость не только выиграть у брата, но и посмеяться. Как и Юлиана. В детстве она убегала и пряталась — всем дворцом найти не могли. Потом — только насмешливо язвила.
Золотое вино, золотые воины. Черно-белая доска.
— От себя могу вам обещать только одно.Лично от себя. Не вмешивая в это отца. Я постараюсь — только постараюсь! — добиться возвращения Аравинта в лоно Единой Церкви. Потому что это уже ничего не изменит, кроме восстановления чести отдельных близких вам людей. И даже это я, возможно, не смогу.
— Благослови вас Творец, Ваше Высочество.
4
Император Константин был наивен и простодушен, или Алан Эдингем — глупее Леона Таррента. Потому Константин долго и не продержался. Дольше одного дня. Сразу стал мешать всем. Входил ли в их число Бертольд Ревинтер? Наверняка. Как и прочие Регенты.
Ну, кроме слишком благородного кардинала, вестимо. Монсеньор часто говорил, что каждый должен быть на своем месте. Кардинал-рыцарь так же смешон, как трусливый воин или уродливая кокетка.
Начал бы Константин Кантизин войну за Аравинт? Возможно. Там — его невеста. А принц, по слухам, был еще тем романтиком. В балладах такое простительно. В жизни — увы.
Был. Он и сейчас еще жив. Весь вопрос: в каком виде?
Война с Аравинтом развязана давно — отступать поздно. Он уже, собственно, завоеван. И всё, что на пользу Эвитану, монсеньор сделает. Наверное, свержение Константина тоже было на пользу. Зачем Эвитану на престоле жених Арабеллы Вальданэ?
Что ждет Константина дальше? Смерть в собственной постели — во сне? Подавится костью? Упадет с лестницы и сломает шею — абсолютно случайно?
И что с ним уже успело случиться? Не дай Творец никому попасть в плен к врагам в Мидантии. Даже гуговцы — милосерднее.
В Эвитане жестокость — исключение, в Мидантии — норма. Дома такое признают, принимают как необходимое зло, но морщат нос. Здесь же просто не поймут, если ты убьешь злейшего врага быстро, а его семью не изведешь под корень.