В золотых чертогах Валгаллы
Шрифт:
– Юль?
Да, голос. От него одного опять начинает сжиматься все внутри. Как будто отзвуки только что пережитого первого в жизни такого…
– Извини, я отъезжаю…
– Не время спать. Не все еще спокойно в мире. Как его звали?
Юля устраивается поудобнее.
– Ты про Вадима?
– Вадим, значит…
– Ревнуешь? – ох, вот этого не надо было говорить. Совершенно точно, не надо было. Но она такая размягченная, что потеряла бдительность и ляпнула. Явно лишнее.
– Честно?
– Конечно.
– Нет.
Юля улыбается. Ты даже не представляешь, насколько ты прав. Но фиг я тебе это скажу.
– Просто я как представлю. Что было бы… Если бы я задержался в тот вечер у родителей. Или ночевать остался. А они уговаривали… Убил бы гада!
– Не надо. Он того не стоит. Нытик и слабак.
– И тем не менее, – губы Глеба касаются ее макушки. Он гладит Юлю по волосам. – Чуть тебя не угробил. Знаешь, – задумчиво добавляет он, – ты мне напоминаешь алмазную статуэтку. Из самого прочного на свете материала. Такая сильная. Твердая. Несгибаемая. И при этом такая тонкая и хрупкая. Что тебя можно сломать. Если знать, куда ударить. Я так рад, что тогда оказался рядом.
У Юли перехватывает дыхание. Глеб, такой прямолинейный, не стесняющийся в выражениях. Совсем не романтичный. С которым они знакомы-то всего пару месяцев. Но он ее так понял… Сказал ей такое… Более прекрасных слов она в жизни не слышала. На глаза наворачиваются слезы. Хорошо, что темно. И кстати…
– Ты мне обещал. Кое-что показать.
– Да?
– Точно!
– А давай не будем включать свет. Может, ты как-нибудь так… На ощупь…
На ощупь тоже хорошо. Но какой же он огромный! Едва умещается в ладони. Как же он поместится у нее во рту? От желания проверить сводит скулы и рот наполняется слюной. На смену ладони приходят ее губы. Глеб вздрагивает как от удара.
Едва удается. Уместить его. И язык мешает. Юле становится неловко. Черт, она в первый раз оказалась в такой ситуации. Когда он такой большой, что она просто не знает, как ЭТО сделать. Глеб издает низкий сдавленный стон. А потом… вдруг… как-то. Все получается само собой…
И язык уже не мешает. Наоборот. И Юля ловит себя на мысли. Что он создан для этого. Чтобы она ласкала его ртом. Так горячо. Так самозабвенно. Он становится… До этого был – твердый. Теперь – просто каменный. Пульсирующий. Под тонкой кожей вздуваются вены… У Юли внутри все сжимается от сладкого предвкушения. Давай, малыш, давай…
Вместо этого – боль. Резко дергает ее за волосы. Отталкивает от себя. Рычит: «Что ж ты делаешь!». Опрокидывает на спину. Боги сегодня благоволят к Глебу, и у него опять получается одеть резинку с первой попытки. Врезается в нее одним мощным движением. Повторяя: «Что ж ты делаешь!».
В глазах закипают слезы.
– Глеб, мне больно!
– Ох, прости! – делает попытку отстраниться.
– Волосы отпусти, больно.
– Прости, –
– Зачем ты меня остановил?
– Блин, Юлька! Я чуть не кончил! Ты, что, хочешь, чтобы я кончил прямо тебе в рот?!
– Да, – томно, на выдохе. Прямо ему в ухо: – Очень. Хочу.
От этих слов его скручивает так, что он успевает сделать лишь пару движений. И все.
Теперь отъезжает Глеб. Голова и тело абсолютно пустые и невесомые. Наисладчайшие воспоминания наползают в голову, словно туман, чтобы превратиться в сновидения…
– Глеб, почему ты… остановил меня?
С трудом открывает глаза. Юлин голос. Вспоминает ее последние слова перед его оргазмом. О, черт, это опять его заводит!
Притягивает Юльку поближе к себе, крепко обнимает.
– Юль, я, наверное, должен кое-что сказать тебе…
Ох, как ей не нравится этот серьезный и как будто бы виноватый голос.
– Да?
– Я женат… был.
Убила бы его за эту паузу между двумя последним словами! Не может удержаться от вопроса.
– А сейчас?
– Уже четыре года как в разводе.
Она не должна спрашивать, но не может молчать…
– У тебя есть дети?
– Нет. Ну, не считая Масяни…
Хочется глубоко и облегченно выдохнуть. Блин, Глеб, как ты меня напугал! Или это еще не все?
– Спасибо, что сказал. Но какая связь?
– Да так… – Глеб скупо усмехается. – Ты спросила… Супруга бывшая припомнилась. Я один раз имел… неосторожность. Не успел… Короче, кончил ей в рот. Такого потом наслушался. Она ж у меня тоже доктор. Как это негигиенично. И сколько я ей бактерий оставил. И что… В общем, я теперь очень аккуратный. И осторожный.
Юля молчит. Пытается задавить в зародыше проснувшуюся ревность. Пытаясь не думать о том, что какая-то другая делала то же, что и она. Да еще и ругала его!
– Знаешь, я не доктор. И на бактерии мне плевать. Знать ничего не хочу. Я хочу. Чтобы ты. Кончил. Мне. В рот.
Рука подтверждает ее намерение.
– Что ж ты делаешь? – в третий уже раз стонет Глеб.
– Ну, пожалуйста, Глеб, я очень этого хочу.
Нет, это выше его сил.
– Нет уж, милая. Давай по очереди. И сейчас – моя.
Он выворачивается из ее объятий. Садится на колени и широко разводит ее ножки. Закидывает их к себе на плечи. Наклоняется. И последнее, что Юля слышит перед погружением в омут чистейшего наслаждения:
– Надо было все-таки включить свет.
Глава 7. На драккарах
Драккар(норв. Drakkar, от древнескандинавских Drage – «дракон» и Kar – «корабль», буквально – «корабль-дракон») – деревянный корабльвикингов, длинный и узкий, с высоко загнутыми носом и кормой.