В зоне особого внимания

Месяцев Евгений

— А-а ни-ичего! — похвалил Пугачев...

Вертолет майора Морошкина только что приземлился у стартовой батареи. Около вертолета, под еще вращающимися винта­ми, Морошкин допытывался у пострадав­ших:

— Кто тебя «пеленал»? — спросил он у водителя.

— Здоровый такой... Как битюг.

— Расспрашивали?

— Интересовались, какая дорога к бен­зохранилищу лучше — по асфальту или трактом...

— А как они одеты? Не запомнили де­тали?

— Полный камуфляж,— виновато

взды­хает Скиба.— Лица... Один невысокий, бе­лобрысый такой.

— Этот? —майор показал Скибе фото Тарасова.

— Он!

Вечер в густом лесу. Мелкий дождь сып­лет на деревья, на спящих десантников.

Волентир складывает карту, осторожно трогает за плечо Тарасова:

— Подъем!

Лейтенант встает одним рывком. Быстро идет к Егорову, мягко будит его. Волентир

тем временем развернул карту, подсветил ее фонариком. Тарасов сел рядом, закурил.

— До бензоскладов пять километров... с небольшим,— сказал Волентир.

— А до гарнизона ракетчиков?

— Без малого три...

— Туда и двинемся.— Тарасов сделал глубокую затяжку.

— Дохлый номер,— спокойно ответил Во­лентир.

— Отставить,— тихо и строго предупре­дил Тарасов.

— Я к вам не набивался,— произнес прапорщик.— К тому же у нас в разведке каж­дый волен говорить все, что считает нуж­ным... для пользы дела...

— Конкретней! — «завелся» Тарасов.

— Гарнизон ракетчиков — это пустышка. Надо идти на бензосклады.

— Смысл? — Тарасов зло сунул в землю сигарету.

— Горючее! Оно идет к аэродрому пере­хватчиков.

— На бензоскладах нас ждут!

Прапорщик насупился и начал сворачи­вать карту. Неподалеку громко ухнул сыч. Егоров тут же отозвался. Все уставились в темень леса...

Бесшумно появился Пугачев, присел под­елкой, глубоко вдохнул и выдохнул — снял сбой в дыхании.

— Принес? — нетерпеливо спросил Тара­сов.

Пугачев бережно вытащил из-за пазухи кота ослепительно белого цвета. Так и хо­чется погладить красавца-альбиноса.

— Большая деревня? — спрашивает Тара­сов.

— Это хутор лесника... Моего деда, то­варищ лейтенант,— виновато ответил Пуга­чев.

— Ты был у него? — строго спросил Во­лентир.

— Что я, дурак?

— Военных не видел?

— Все тихо, Виктор Павлович,— отве­тил Пугачев.

— Смотри... По самолетам,— тихо прика­зывает Тарасов.

Волентир сердито пинает ногой пень — он разлетается на куски.

— Кто вперед, товарищ лейтенант? — с надеждой справляется Егоров.

— Прошу, если не возражаешь!—серьез­но отвечает Тарасов.

Майор Морошкин надевает пятнистый, похожий на яйцо шлем, застегивает на под­бородке ремешки, опускает на глаза при­чудливое

устройство — прибор ночного ви­дения. И начинает неторопливо осматри­ваться...

Безлюдная лесная дорога... Деревушка. Темный забор из колючей проволоки. За ним — громадные камуфлированные цистер­ны, на которые наброшена маскировочная сеть... Высокие сторожевые вышки с часовыми... Четыре замаскированных тан­ка...

Солдаты в камуфлированных комбинезо­нах, в масках... Автоматчик с прицелом ноч­ного видения... Позади Морошкина, как призрак, появился капитан Зуев.

— Все на местах, Геннадий Семено­вич,— тихо доложил он.

— Начинаем,— шепотом произнес майор.

Группа старшего лейтенанта Кирикова устало идет по широкому лесному ручью. Впереди — небольшая поляна, залитая лун­ным светом. Темный лес подступает вплот­ную. Вот разведчики вышли на ровное ме­сто, в тот же миг позади затрещали сучья. Тот же звук послышался слева и справа...

Десантники не успели и шага ступить, как поляну блокировали два небольших бронетранспортера. Рослые парни в маск­халатах и с автоматами плотным кольцом окружили парашютистов, стрелки броне­транспортеров взяли группу Кирикова в перекрестья станковых пулеметов.

— Руки на голову, гвардия! — скомандо­вали из темноты.— И чтобы тихо!..

Радист группы вдруг выхватил из-под куртки портативную рацию, рванул вверх ее антенну. Но его опередил рослый солдат: ловким движением он зажал штырь, а за­тем вырвал рацию.

— Кто старший?! — хрипло спросил Кириков.

— А в чем дело?! — спросили из темноты.

— Да так... Посмотреть хочу... ...Яркие лучи солнца пробиваются сквозь

зарешеченное окно одиночной камеры в гарнизонной гауптвахте.

На голом деревянном топчане лежит мужчина в камуфлированной куртке и брю­ках, в ботинках на толстой подошве. Лица лежащего мы не видим—оно закрыто жур­налом «Человек и закон».

За дверью камеры слышатся шаги и не­громкое: «Товарищ майор, во время моего дежурства никаких происшествий не слу­чилось. Дежурный по гарнизонной гаупт­вахте лейтенант Мамонов».

Щелкает замок. На пороге появляется майор Морошкин. Мужчина откладывает журнал, поднимается. Перед нами старший лейтенант Кириков: куртка расстегнута, он без ремня, без берета.

Морошкин молча садится напротив Ки­рикова. Майор утомлен и сердит:

— По условиям учений вы обязаны от­вечать на наши вопросы. Вам это известно?

— Так точно.

Майор достает из планшета несколько страничек машинописного текста — «показа­ния пленного».

— А вы утверждаете, что мост — это ваша работа,— с упреком говорит Морош­кин.