Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

В зоне риска. Интервью 2014-2020
Шрифт:

– Герои многих ваших произведений: «Грибной царь», «Небо падших», «Хомо Эректус» – бизнесмены, которые заплатили за свой успех моральным крахом. Несимпатичные персонажи – кошельковы! Вам в принципе не нравятся богатые и деловые люди?

– Я к богатым людям отношусь как к явлению природы. Есть люди высокие, есть низкие, есть блондины, есть брюнеты, есть вежливые и есть хамы, есть бедные и есть богатые. Вопрос-то в другом: у нас период первоначального накопления шёл таким образом, что человеку состояться, заработать и стать богатым, не отняв у других, не обездолив более слабых, не нарушив закон и базовые христианские ценности, было невозможно. Почему сейчас можно прихватить любого богатого человека? Потому что у каждого есть свой скелет в шкафу. Об этом я и пишу. Есть люди просто больные. Ради денег они готовы на всё что угодно. А есть люди пассионарные, которые не находили себя в советской системе, а потом в 90-е ринулись в бизнес. Об этом многие мои вещи. И роман «Небо падших», который сейчас вторично экранизирован. Об этом роман «Грибной царь». Он тоже экранизирован. В дни моего юбилея на канале «Доверие» была премьера 6-серийного фильма. В главной роли Александр Галибин. Об этом многие мои пьесы – «Одноклассница», «Как боги», «Хомо Эректус» и мой новый роман, который я сейчас заканчиваю. Он выйдет в следующем году. Меня волнует тема «Человек и деньги». Мне важна цена, заплаченная за успех. Эта проблема была центральной в русской литературе пореформенного периода XIX века. То был наш первый подход к штанге капитализма. За последние 20 лет в нашей стране произошли тектонические сдвиги, которые надо осмыслять. Литература этого почти не делает. Почему это не волнует

российских писателей? Увы, многим букерятам вообще неинтересно наше общество и Россия. В этом беда нашего доморощенного постмодернизма. Возьмите того же Кундеру, он просто пышет обострённым национальным и социальным чувством. Да, он страстно, до судорог не любит Россию. И наши постмодернисты решили, если они тоже будут не любить Россию, то станут кундерами. Не станут… Признак российского постмодернизма – абсолютное равнодушие к судьбе страны. Волнует один вопрос: «Уезжать или ещё пожить в этой ненормальной стране?» Лично мне такая литература неинтересна.

– Для многих Ваших произведений характерна ностальгия по советской Атлантиде. Чем это вызвано?

– Ностальгия по тому, что ушло, вообще характерна для писателей. Возьмите эмигрантскую прозу, её главная тема – скорбь по утраченной имперской русской цивилизации. А если посмотреть, что писали до революции Бунин, Шмелёв и Куприн, то обнаружится достаточно жёсткая критика социального и политического устройства дооктябрьской России. О стране, которую мы потеряли, тосковали и Леонов, который никуда не уезжал, и буревестник революции Горький. Перечитайте «Самгина»! Писатель по роду занятий недоволен окружающей действительностью. Повышенная социальная чувствительность (наряду с нравственной и вербальной) является составной частью таланта. Писатель, который всегда доволен властью, – подлец. Писатель, который никогда не доволен властью, – дурак. Новое всегда жёстче, циничнее и неуютнее прошлого, где всё обжитое и углы сглажены. Новое манит, но когда оно приходит – ужасает. Отсюда ностальгия. И я не избежал этого чувства. Я тоже открыто и жёстко критиковал советскую имперскую цивилизацию, когда мои литературные сверстники носили фигу в глубине карманов. А потом сплясали танец маленьких лебедей на трупе льва, убитого атлантической пулей. Советская Атлантида погрузилась столь стремительно, что почти не осмыслена литературой. Сначала место взвешенного художественного и социального анализа заняла диссидентская литература, а это, за редким исключением, по сути та же карикатура из «Крокодила», только издающегося на деньги ЦРУ. Попробуйте сегодня почитать Войновича. Злобный детский лепет. Потом многие вчерашние соцреалисты бросились искупать вину, лепя романы про ужасы «совка» и кошмары ГУЛАГа, где сидели только невинные. Из виноватых, понятно, сразу делали консервы, которыми кормили оставшуюся часть населения. Так писал Приставкин. Нас, кто пытался честно разобраться в минувшей эпохе, мало. Но кое-что нам удалось. Отсылаю к моим книгам «Парижская любовь Кости Гуманкова», «Замыслил я побег…», «Гипсовый трубач». Во всех моих вещах всегда вторым планом присутствует советский период. И в моём новом романе «Любовь в эпоху перемен», который я сейчас заканчиваю, действие тоже происходит в двух временных пластах: в Перестройку и в наши дни… Сравнивайте, думайте, выбирайте!

– У Вас есть афоризм: «Поспешность хороша при ловле блох и беглых олигархов». Многие российские писатели на ура приняли капитализм, присягали олигархам, кормились из их рук. А Вы все эти годы сострадали «маленькому человеку» и выступали за социальную справедливость. Как нам её добиться без революций и потрясений? У Вас есть рецепт?

– Рецепт давно известен. У нас разрыв между богатыми и бедными должен быть разумным. Да, общество насильственного равенства неустойчиво. Но общество насильственного неравенства ещё неустойчивей. Только многовековой государственный инстинкт нашего народа сохраняет равновесие. Мы всегда понимали: неправедный уклад плох, но крах государства несёт гораздо больше бед. Это в генах. Власть часто этим пользовалась и пользуется, иной раз забывая, что терпение людей не бесконечно. О социальной справедливости должно заботиться государство. Это его прямая обязанность. И ещё: власть не должна делать то, чего не может объяснить народу. Я не экономист и не государственный деятель. Я просто понимаю: если пропасть между богатыми и бедными будет расти, всегда найдутся желающие перемахнуть её одним прыжком. А нового социального взрыва Россия не переживёт, просто развалится, возможно, навсегда. Запад учтёт опыт 91-го и просто не даст нам оправиться.

– Вы очень ярко и сатирично изобразили мирок писателей в книге «Козлёнок в молоке». Какие сейчас есть основные «группировки» в литературе? Почему Вы стоите особняком? Как относитесь к делёжке премий? Какие интересные тенденции в литературе отмечаете как редактор «Литературной газеты»? Какова картина в целом?

– Когда я писал «Козлёнка…», то как-то «проинтуичил»: литература идёт к тому, что талант и написанный текст не будут иметь значения. Литература превращается в игру, часто мало профессиональную. Возьмите книги лауреатов «Букера» или «Большой книги». Во времена моей литературной молодости тексты такого уровня вообще не рассматривались. Но критерии снизились. И что? Роман, получивший десять премий, никто не помнит и не читает. В литературе стала слишком много значить политика. Гораздо больше, чем при советской власти. Тогда была честная эстетическая критика, хоть и ограниченная идеологией. Теперь нет ограничений, но и честной критики нет – она работает официанткой, оказывающей при желании интимные услуги, у крупных издателей, концернов, олигархических фондов. Премии «Букер» и «Большая книга» полностью в руках прозападных либералов, кстати, неплохо себя чувствующих на государственной службе. Они выделяют только тех писателей, книги которых содержат негатив о России, пронизаны деструктивными, даже русофобскими настроениями. Эти писатели относятся к России и к русским с чувством плохо скрываемого раздражения. Почитайте и послушайте того же Дмитрия Быкова! Мне иной раз его жалко. Не повезло человеку – мог бы родиться на благословенном Берегу Слоновой Кости. Как это всё увязывается с государственной политикой? Не понимаю… Почему эти рычаги и средства столько лет находятся в руках людей, которые откровенно не любят наше отечество, а их семьи давно живут за границей – не понимаю. А власть не объясняет. Стесняется, наверное. Сколько говорено-переговорено, что с писателями должно работать Министерство культуры, а не Роспечать – учреждение полиграфическое, где не понимают специфики литературного творчества. И что? Ничего. Идею «передать» писателей Минкульту признали на заседании правительства верной, но в силу трудоёмкости процесса передача отложена до 2017 года. Ну, конечно же, это вам не Министерство регионального развития. В один день свернули. И вот за Год литературы у нас отвечает почти одна Роспечать. Воображаю, что это будет за год!

Знаете, надо понять: или у нас есть культурная политика, направленная на укрепление страны, или у нас её нет. Вот пример. Я участвовал в Конгрессе переводчиков, который организован Институтом перевода при Библиотеке иностранной литературы, давно и безуспешно возглавляемой Гениевой. Мне выпала честь выступать перед сотней переводчиков вместе с молодой писательницей Ганиевой. Сначала она делилась тайнами мастерства, которые обнаружила при написании своего первого и единственного романа, а потом вдруг объявила, что у нас в стране вообще нет парламента. Я спрашиваю: «Как это нет?» Она: «Он избран с подтасовками». Я: «А с чего вы это взяли? Это суд доказал?» Нет. Об этом она читала в Интернете. А я в Интернете читал, что Обама – еврей, хотя он – афроамериканец. И что? Как же можно лепить ересь ради того, чтобы тебя за границей перевели! Инакомыслие и подлость по отношению к своей стране – вещи разные. А если ты считаешь, что власть у нас неправильная, не катайся за её счёт по миру, не издавайся, беря казённые деньги… Я вот считал ельцинский режим вредным и десять лет не сотрудничал с властью. Мне этот сосательно-кусательный рефлекс нашей либеральной творческий интеллигенции никогда не нравился!

Впрочем, молодую писательницу в чём-то понять можно. Продвижением нашей литературы на Запад, даже хорошей, государство почти не занимается. А это «почти» снова отдано Агентству по печати, Институту перевода, значит, – всё тому же либеральному крылу. Писатель, который искренне заботится об отечестве, писатель-патриот сегодня фактически бесхозный. Эта бесхозность в 1990-е годы была объяснима.

У власти оказались люди, которым поручили развалить страну до основания: открыть границы, разоружить армию, обрушить здравоохранение, промышленность, добить образование. В нулевые годы тоже понятно: переход от полного развала к восстановлению труден, до литературы и культуры руки доходят в последнюю очередь. Сейчас мы оказались в обстановке, когда на нас практически ополчился весь Запад, когда очень важно поддерживать в обществе сознание своей правоты, отстаивать уникальность нашей цивилизации, её константы и интересы. Как отстаивать, если в культурном и духовном пространстве у нас продолжают рулить либеральные комиссары в кожаных тужурках образца 1991 года? Почему так происходит, я не понимаю. И никто мне не объясняет. Повторю: гибель любой политической власти начинается с того, что она не хочет или не может объяснить свои поступки обществу. Во внешней политике нам сейчас всё объясняют, хорошо объясняют, а во внутренней продолжают туманно поводить очами. Почему так происходит, я не знаю…

– Рядовому читателю трудно сориентироваться в море литературы. Что Вы посоветуете?

– «Литературная газета» даёт всю палитру сегодняшней литературы. В отличие от журналов «Новый мир», «Знамя» или «Наш современник», которые говорят только о своих. Мы даём весь спектр. Литературы – море. И надо понять, что стоит читать, а на что не стоит тратить время. Человек живёт где-то 20 тысяч дней. На чтение хорошей книги уходит два-три-четыре дня. Допустим, человек читает 15 тысяч дней. Получается, за всю жизнь мы в лучшем случае можем прочесть 3-4 тысячи книг. Не так много, если учесть, что ежедневно только в нашей стране в свет выходят сотни томов! Потратить время на чтение лабуды, которую рекомендуют глянцевые журналы или телепередача «Про чтение» на телеканале «Россия-24», обидно. Надо помнить, что плохая книга делает человека хуже, и выбирать только хорошую литературу. А для этого надо читать «ЛГ».

– Сегодня главная болевая точка – это Украина. Как Вы воспринимаете трагические события, которые там разворачиваются?

– Сначала разберёмся, что там происходит. На Украине идёт бурный этногенез, формирование новой нации вокруг галицийского ядра, в которое ещё при Австро-Венгрии была заложена идейная русофобия как способ самоидентификации. Этногенез всегда агрессивен к той части сограждан, которые отказываются от навязываемой новой самоидентификации. А на Украине это, увы, приняло и вообще фашистские или квазифашистские формы. В России, к сожалению, привыкли общественные движения анализировать с политической и экономической точек зрения. Но законы этнического противостояния не менее, а, может быть, и более суровы и важны. Этногенез – это как природное явление, как извержение. Об этом говорил Лев Гумилёв. При этногенезе новая нация, чтобы самоосознаться, противопоставляет себя кому-то другому. В науке это называются «конституирующий чужой». И вот молодой украинский этнос таким «конституирующим чужим» выбрал себе русских, Россию и тех русских, которые оказались на территории Украины – образования искусственного и волюнтаристски скроенного. При советской власти в него «до кучи» были включены губернии, населённые людьми, считающими себя русскими. Впрочем, до XX века таковыми считали себя и те, кто нынче именуются украинцами. Перечитайте Гоголя! Так вот, именно они подверглись угрозе уничтожения или жёстокой ассимиляции. И восстали. Был вариант закрыть глаза на то, что миллионы людей на Украине будут уничтожены или превращены в людей третьего сорта. Слава Богу, такой ошибки не совершили, иначе в Крыму сейчас проходило бы то же самое, что и в Новороссии. И вот поставьте себя на место нашей власти. Могла она не заметить, что на Украине начался этноцид русских? Что наша соседка и родственница превращается в сателлита НАТО? Что мы получаем враждебную страну у своих границ и порабощение русского населения на этой территории? Нет, не могла. И любые санкции против нас, даже военное столкновение – зло гораздо меньшее. Вот каков был выбор. Мы могли поступить только так. Иначе – следующий майдан на Красной площади. А революция, когда именно русские стали объектом гонений, у нас уже была. Об этом теперь стыдливо помалкивают потомки комиссаров-русофобов, когда с экрана повествуют об ужасах Октября. И те люди, которые говорят: «Мы должны дистанцироваться, Украина сама разберётся» – это те, кого в давние времена называли ёмким словом «врагоугодники». У Льва Гумилёва есть такое понятие – зигзаг истории. Разрушение Советского Союза по административным границам – это именно зигзаг истории. Если бы в 1990-е у нас у власти были не болтун и пьяница, а нормальный руководитель, он мог бы отстоять такой сценарий: «Да, Советский Союз распадается. Жаль, что ж поделаешь: ни одна империя не вечна. Но тогда республики выходят из СССР в тех границах, в которых вошли в него, а принадлежность территорий, прирезанных в административном порядке, определяется плебисцитом. Как скажет население, которое там живёт, так и будет». И вот представьте, что в Беловежской пуще был бы принят такой план. И таких проблем сегодня не было бы почти нигде на постсоветском пространстве. Тогда бы и Крым, и Донбасс, и Одесса, проголосовав, воссоединились бы с Россией. Но этого не сделали, заложили геополитические мины, которые рвутся в Приднестровье, Карабахе, Абхазии, а теперь и на Украине. Там распрямляется зигзаг истории, стихийно проходят отложенные плебисциты, к сожалению, кровавые. Почему на Украине стали уничтожать русских и морально, и культурно, и физически? Об этом я писал, начиная с конца 80-х. Сейчас, к юбилею, выходит двухтомник моих интервью. Первый том называется «Государственная недостаточность», туда вошли беседы 1986—2005 годов. Во второй том включены интервью 2006—2014 годов. Он называется «Созидательный реванш». В отличие от многих моих коллег, я могу позволить себе роскошь перепечатывать интервью, которые давал много лет назад – и при советской власти, и в ельцинскую, и в путинскую эпоху. Мне таить нечего. Люди не стыдятся искренних ошибок, людям стыдно за своё неловкое враньё и приспособленчество, ставшее со временем очевидным. Недавно я дискутировал на ТВ с литератором Д. Драгунским, и он заявил, что человеку вообще свойственно регулярно менять свои взгляды. Да, некоторым женщинам свойственно часто менять мужчин, но таких женщин обычно характеризуют кратким и ёмким словом.

– До каких пределов могут простираться границы сатиры? Вот в одной из пьес у Вас есть довольно-таки сатирический персонаж – священник. Допустима ли ирония в отношении церкви?

– В церкви такие же люди, как и мы с вами, и у них такие же слабости. До сих пор многим батюшкам не нравятся «Мелочи архиерейской жизни» Лескова. Они считают, писатель слишком ироничен в отношении клира. Но ирония это ведь не сатанизм и не лукавое инославие. Однажды меня пригласили на телепередачу, посвящённую проблемам религиозного сознания, но разговор почему-то свёлся к обсуждению дорогих часов и ремонта квартиры Святейшего. Я выступил против такого поворота, сказав, что у мусульман, иудеев и католиков тоже немало проблем, но почему-то внутриконфессиональные нелады принято у нас в телестудиях рассматривать исключительно на православных примерах. А зря! Давайте побеседуем, например, о педофилии у католиков. Больше всех во время эфира резвилась одна ведущая девица. Когда всё закончилось, редактор её даже упрекнул, мол, не слишком ты на Патриарха наезжала? Она ответила: «А мне по барабану. Я – католичка». Вот это уже безобразие, когда под видом борьбы за гуманизм, атеизм, общечеловеческие ценности, просто-напросто бьются за общинные или конфессиональные интересы. Что же касается моего персонажа отца Михаила Тяблова из «Одноклассницы», с успехом идущей по стране, – он отнюдь не сатирический. Когда писал пьесу, между прочим, советовался со знакомыми священниками, в частности с другом моей поэтической юности, замечательным поэтом Владимиром Неждановым. Он стал батюшкой, у него приход в Зеленограде. Они мне давали советы, я что-то убрал, что-то добавил. В пьесе показан обычный современный российский священник. И был смешной случай. Одним из первых пьесу поставил Владикавказский русский театр. Перед премьерой вдруг раздаётся звонок: «Это отец такой-то из Владикавказа. Мы только что посмотрели прогон спектакля. Если вы православный человек, вы должны снять этот спектакль из репертуара.

Не может быть таким пастырь. Почему он на прихожанок заглядывается? Почему он потратил на себя деньги, выделенные на строительства храма?» В общем, раздраконил… Я перезвонил сразу директору театра: «Владимир Иванович, мне сейчас звонил отец имярек. Ругался… Что делать?» Он ответил: «Забудь! Он у нас был раньше заведующим отделом пропаганды и агитации обкома комсомола. И тоже всех ругал!»

– Недавно Вы достаточно жёстко прошлись по Солженицыну. А ведь для многих это культовая фигура, причём с положительным знаком. За что Вы его так?

Поделиться:
Популярные книги

История "не"мощной графини

Зимина Юлия
1. Истории неунывающих попаданок
Фантастика:
попаданцы
фэнтези
5.00
рейтинг книги
История немощной графини

Отверженный IX: Большой проигрыш

Опсокополос Алексис
9. Отверженный
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Отверженный IX: Большой проигрыш

Искатель 1

Шиленко Сергей
1. Валинор
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Искатель 1

Надуй щеки! Том 2

Вишневский Сергей Викторович
2. Чеболь за партой
Фантастика:
попаданцы
дорама
фантастика: прочее
5.00
рейтинг книги
Надуй щеки! Том 2

Право на жизнь

Ледова Анна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Право на жизнь

Хозяин Теней 4

Петров Максим Николаевич
4. Безбожник
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Хозяин Теней 4

Отморозок 3

Поповский Андрей Владимирович
3. Отморозок
Фантастика:
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Отморозок 3

Измена. Жизнь заново

Верди Алиса
1. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Жизнь заново

Небо в огне. Штурмовик из будущего

Политов Дмитрий Валерьевич
Военно-историческая фантастика
Фантастика:
боевая фантастика
7.42
рейтинг книги
Небо в огне. Штурмовик из будущего

Отмороженный 5.0

Гарцевич Евгений Александрович
5. Отмороженный
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Отмороженный 5.0

Пятнадцать ножевых 4

Вязовский Алексей
4. 15 ножевых
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Пятнадцать ножевых 4

Бастард Императора. Том 12

Орлов Андрей Юрьевич
12. Бастард Императора
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
фантастика: прочее
5.00
рейтинг книги
Бастард Императора. Том 12

Солнечный корт

Сакавич Нора
4. Все ради игры
Фантастика:
зарубежная фантастика
5.00
рейтинг книги
Солнечный корт

АллатРа

Новых Анастасия
Научно-образовательная:
психология
история
философия
обществознание
физика
6.25
рейтинг книги
АллатРа