В. Маяковский в воспоминаниях современников
Шрифт:
{ В квадратных скобках поставлены зачеркнутые слова. – Ред.}
Маяковский терпеливо ждет, пока я освоюсь с его почерком, прочитаю страничку.
– Видите? – Он показывает мне.– Сидит военный молодой. А надо было полковник молодой! Военных молодых много, а полковников молодых мало. Полковник молодой – точнее, яснее, что это говорится о Николае.
Рукопись поэмы "Хорошо!" – лист с черновыми заготовками – Маяковский показывал мне еще перед тем, как поместить материалы в витрину.
– Это к "Хорошо!", – сказал он, протягивая его мне, но вдруг усомнился: очевидно, первая заготовка
Как живете
как животик, –
вошедшая в стихотворение для детей 1928 года "Кем быть?", ввела его в заблуждение. Но, еще раз взглянув на рукопись, он повторил: – Это к "Хорошо!".
Кроме листа рукописи поэмы "Хорошо!" и записной книжки с черновиками стихов 1928 года, Маяковский отобрал для выставки рукопись поэмы "Люблю", машинопись пьесы "Клоп" и рукопись пьесы "Баня".
Другая сторона стенда рукописей была целиком заполнена материалами монтажа иллюстраций Юрия Рожкова к поэме "Рабочим Курска, добывшим первую руду, временный памятник работы Владимира Маяковского".
В семнадцатилистный монтаж включен был полный текст поэмы, "набранный" буквами, вырезанными из газет, журналов, плакатов и т. д. Для иллюстраций текста подобраны фотоматериалы, графические, цветные рисунки из самых различных источников. При этом иллюстрировался почти каждый образ поэмы.
Например:
Стальной бурав
о землю ломался.
Сиди,
оттачивай,
правь –
и снова
земли атакуется масса,
и снова
иззубрен бурав.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И когда
казалось –
правь надеждам тризну,
из–под Курска
прямо в нас
настоящею
земной любовью брызнул
будущего
приоткрытый глаз.
На монтаже этого отрывка были изображены: стальной бурав, вгрызающийся в породу, вокруг него группы напряженно работающих людей, затем сломанный, иззубренный бурав и т. д. К последним строкам дан цветной рисунок, сделанный в плакатной манере самого Маяковского: красные, острые лучи света озаряют здание какого-то большого города.
Строки поэмы, где дан образ будущего Курска, проиллюстрированы так: из огромных ворот завода выкатываются автомобили, поезда, паровозы; со стапелей верфи спускаются гигантские "корабли надводных и подводных плаваний".
– Кто может это издать? – в раздумье спросил меня Владимир Владимирович.
– Не знаю... Едва ли это возможно технически.
– Напечатают! Не может быть, чтобы так и не напечатали! 4
Выставка
Выставка получилась очень хорошей. Материалы явно не влезали в отведенное помещение. Выставка развернулась поверх каминов, окон и дверей, по стенам и простенкам трех зал. Не осталось ни одного свободного сантиметра. У входа были расположены футуристические сборники 1912–1914 годов, в которых печатался поэт: "Пощечина общественному вкусу" и другие. Здесь же были собраны первые издания его дореволюционных поэм, изуродованные царской цензурой. Над этим стендом висела надпись: "А что вы делали до 1917 года?"
Посередине стены, заглавие к заглавию, стояли все "сто томов его партийных книжек" 5. В центре их – поэмы: "150 000 000", "Владимир Ильич Ленин", "Хорошо!".
Между стендами расположились первые советские сатирические журналы: "Бов", "Крысодав", "Бич", "Красный
В другом месте Маяковский с гордостью показывал свои стихи в таких журналах, как "Трезвость и культура", "За рулем", "Радиослушатель", "Журналист", "Изобретатель", "Женский журнал".
"Женский журнал" Маяковский развернул на стихотворении "Поиски носков". Мне казалось, что на него не следует обращать внимания посетителей. Когда не было Маяковского, я закрывал номер журнала и раскрывал какой-нибудь другой. Но Маяковский вновь и вновь открывал журнал на этом стихотворении.
Над центральными стендами конференц–зала под потолком висели яркие афиши выступлений Маяковского. Они были расположены в хронологическом порядке: от первых желто–красных афиш дореволюционных лет до "Дирижер трех Америк (СШСА)", "Хорошо!", "Левей Лефа" и "Открывается Реф". Таким образом, к стендам с книгами и журналами спускались тезисы литературных выступлений Маяковского, данные на афишах в вопросительной форме:
"Поп или мастер?"
"Альбом тети или площадь Революции?"
И, как бы отвечая на эти вопросы, рядом стояли стенды с газетами и рукописями поэта.
Под полемическим заголовком "МАЯКОВСКИЙ не ПОНЯТЕН МАССАМ", который был сделан так, что "не" терялось, были расположены центральные и периферийные газеты Советского Союза. Одни названия газет, в которых печатался Маяковский, уже достаточно ясно показывали, что клевета о непонятности Маяковского была ни на чем не основана. Здесь были: "Правда", "Комсомольская правда", "Известия ВЦИК" и другие газеты Москвы и Ленинграда, "Северный рабочий" (Ярославль), "Шуйский пролетарий", "Уральский рабочий" (Свердловск), "Брянский рабочий", "Амурская правда" (Благовещенск), "Бурят–Монгольская правда" (Верхнеудинск), "Средневолжская деревня" (Самара), "Барабинская деревня" (Канск), "Красный черноморец" (Севастополь), "Красный Дагестан" (Махачкала), "Звезда Алтая" (Бийск), "Заря Востока" (Тифлис), "Власть труда" (Минусинск) и многие другие.
Очень хорошо были оформлены театральные материалы. Стенд Театра им. Вс. Мейерхольда был изготовлен из блестящей металлической сетки. Фотографии постановки "Клопа" – работы артиста А. Темерина, исполнявшего в этой пьесе роль Баяна,– были очень выразительны и выигрывали на оригинальном фоне стенда. Их дополняли макеты и афиши спектаклей.
На столе в плотных коричневых переплетах лежали альбомы критических отзывов о Маяковском и десятки тонких тетрадей с вопросами, заданными поэту на его многочисленных выступлениях 1926–1929 годов. На каждой тетради были обозначены: дата, место выступления и тема доклада В. В. Маяковского. Вопросы были перепечатаны на машинке, а оригиналы записок, наклеенные на глянцевой бумаге, висели по соседству, окружая карту и диаграмму лекционных поездок Маяковского.
В альбомах критических отзывов о Маяковском материалы подобраны были с крайней полемической остротой. Наряду с положительными статьями и заметками о произведениях Маяковского представлены были в изобилии и резковраждебные выступления. Так, например, на первых листах одного из альбомов была наклеена выпущенная в 1927 году позорная книжонка Г. Шенгели "Маяковский во весь рост", где можно было прочитать о Маяковском: "Бедный идеями, обладающий суженным кругозором, ипохондричный, неврастенический, слабый мастер,– он вне всяких сомнений стоит ниже своей эпохи, и эпоха отвернется от него".