В.А. Жуковский в воспоминаниях современников
Шрифт:
насаждению православия в польских губерниях.
Дочь одного из давних и близких приятелей Жуковского, арзамасца, А. Д.
Блудова часто видела Жуковского в доме своих родителей; благодаря близости Д.
Н. Блудова к оленинскому кружку встречала его в салоне Олениных, наконец, при
дворе. Сохранились письма Блудовой к поэту (РА. 1902. No 6. С. 335-- 363) и
письмо Жуковского к ней от февраля 1849 г. (Изд. Ефремова, т. 6, с. 653).
Записки А. Д. Блудовой не только начали печататься
1872--1875, 1878), но и вышли отдельным изданием в 1888 г. Записки камер-
фрейлины -- это автобиография великосветской дамы. Личные воспоминания о
Жуковском относятся к периоду детства мемуаристки, в остальном она
пользуется рассказами и письмами своего отца.
ИЗ "ВОСПОМИНАНИЙ"
(Стр. 238)
Воспоминания графини Антонины Дмитриевны Блудовой. М., 1888. С. 6--
7, 25, 27; РА. 1872. Стб. 1240; РА. 1875. Т. 1. С. 143.
1 Дада -- кормилица и няня, шведка по национальности, в доме Блудовых
в Стокгольме, где в 1813--1814 гг. служил Д. Н. Блудов (см.: Вигелъ Ф. Ф.
Записки. М., 1928. Т. 2. С. 331); Гаврила -- слуга Д. Н. Блудова.
2 А. Д. Блудова цит. стих. Ф. И. Тютчева "Душа моя, Элизиум теней...".
3 И сколько, сколько их восстает около меня...
– - реминисценция из
"Посвящения" к поэме "Двенадцать спящих дев" Жуковского. Ср.: "И много
милых теней восстает". Вторая часть поэмы -- баллада "Вадим" -- посвящена отцу
мемуаристки, Д. Н. Блудову.
4 Этот эпизод относится к зиме 1819--1820 гг.
5 Картина К.-Д. Фридриха; ср. описание этой же картины в
воспоминаниях И. В. Киреевского в наст. изд.
6 Речь идет о двух брошюрах, изданных в сентябре 1831 г. в связи с
польскими событиями 1831 г.: "На взятие Варшавы", в которой были напечатаны
стих. Жуковского "Старая песня на новый лад" и Пушкина "Клеветникам России"
и "Бородинская годовщина"; вторая брошюра -- отдельно изданное стих.
Жуковского "Русская слава". Блудова приводит фрагмент из письма к ней отца,
сопровождающего посланные им брошюры.
7 Ср. очень близкий к рассказу Блудова собственный рассказ Жуковского
об этом же событии в письме к А. И. Тургеневу от 20-х чисел сентября 1831 г.
(ПЖкТ, с. 260--261).
А. О. Смирнова-Россет
ИЗ "ВОСПОМИНАНИЙ О ЖУКОВСКОМ И ПУШКИНЕ"1
<...> Василия Андреевича я увидела в первый раз в 1826 г. в
Екатерининском институте, при выпуске нашего 9-го класса2. Императрица
Мария Федоровна делала наши экзамены с торжественностью, в своем
присутствии и до публичного экзамена. На этот
митрополиты (на нашем был еще и Сестренцевич), академики и литераторы.
Учителем словесности был П. А. Плетнев, друг Пушкина, любимец императрицы
Марии Федоровны, человек вполне достойный ее внимания и особой
благосклонности. Экзамен, благодаря его трудам, мы сдали очень хорошо. Тут
прочитаны были стихи Нелединскому и Жуковскому, их сочинения. Императрица
Мария Федоровна оказывала обоим аттенцию и во время экзамена или словами
или взглядами спрашивала их одобрения. После экзамена подан был завтрак
(d'ejeuner `a la fourchette), и так как это было на масленице, то оба поэта преусердно
занялись блинами. Этот завтрак привозился придворными кухмистерами, и
блины, точно, пекли на славу во дворце. Нас всех поразили добрые, задумчивые
глаза Жуковского. Если б поэзия не поставила его уже на пьедестал, по
наружности можно было взять его просто за добряка. Добряк он и был, но при
этом столько было глубины и возвышенности в нем. Оттого его положение в
придворной стихии было самое трудное. Только в отношениях к царской фамилии
ему было всегда хорошо.
Он их любил с горячностью, а императрицу Александру Федоровну с
каким-то энтузиазмом, и был он им всем предан душевно. Ему, так сказать,
надобно было влезть в душу людей, с которыми он жил, чтобы быть любезным,
непринужденным, одним словом, самим собою.
Хотя он был как дитя при дворе, однако очень хорошо понимал, что есть
вокруг него интриги, но пачкаться в них он не хотел, да и не умел. В 1826 году
двор провел Великий пост в Царском Селе, также и часть лета. Потом все
отправились на коронацию в Москву, и я Жуковского не помню3. Лето 1828 года
двор опять был в Царском Селе. Фрейлины помещались в большом дворце, а
Жуковский в Александровском, при своем царственном питомце, и опять я с ним
не сблизилась и даже мало его встречала. В 1828 же году императрица
Александра Федоровна уезжала в Одессу, а наследник и все меньшие дети
остались под присмотром своей бабушки в Павловске.
Где был Жуковский4, не помню. Только у обеденного стола императрицы
Марии Федоровны (который совершался с некоторою торжественностью и на
который всегда приглашались все те, которые только в придворном словаре
значились особами) я его никогда не видела.
По возвращении государя из Турции и государыни из Одессы двор
поселился в Зимнем дворце. Мария Федоровна скончалась5, город был в трауре;
все было тихо, и я, познакомившись с семейством Карамзиных, начала встречать