Вадбольский 3
Шрифт:
— Скоро суфражистки позовут, — ответил я. — С девками веселее. А ты пока с Джамалом.
Он посмотрел с укором, но и восторгом тоже. Мои «девки» — это княжна, принцесса и две графини. Скажи кому, не поверят. У ихнего барона такие девки! Если, конечно, не добавлять, что все четверо — суфражистки.
Автомобиль довольно резко взял с места, я уже подумал, что можно купить новый, но такая трата резко подрежет мне крылья. На продаже зелья существовать можно, но сейчас, когда Басманов передал мне такие агромадные земли, моих денег в банке точно
Автомобиль потряхивает, скрипит и стонет, но умельцы хорошо приладили части трёх или четырех автомобилей, получилась рабочая лошадка, неказистая, да что там неказистая, уродливая, если честно, но другой пока нет и не предвидится.
Пока гнал по улицам, придумал вариант, как переведу ещё зельеварение в ведение графини Кржижановской. За собой оставлю лишь ключевой элемент, который никто не должен знать, а остальное: помещение, люди, фасовка товара по пузырькам и бутылочкам, продажа — ещё на плечи графини.
Большая Невская першпектива или Большой Невский прошпект встретили моё благородие оживленным движением, вдоль улицы по обе стороны фонари, кое-где ещё газовые, часть на масле, остальные переведены на электричество, по указу Императора главная улица страны должна быть во всем образцовой.
Невским проспектом он станет официально, когда удлинится до Лиговки, а потом до самой Алексанро-Невской лавры, хотя в народе, что ещё сокращает, уже давно называют просто Невским.
Длина его сейчас два с лишним километра, я ехал медленно, присматриваясь к домам. Как Басманов и сказал, его домик в самом конце, у меня сердце затрепетало, когда он наконец-то появился в поле зрения, и я увидел крупно нарисованные на воротах белой краской цифры «девяносто шесть».
Я всматривался в здание с радостным и тревожным чувством. Этот домик, как сказал граф, на самом деле настоящий особняк в три этажа, а в одном месте с широкой башенкой, это уже четвертый этаж.
Здание настоящая крепость, явно строили не при графе Басманове, чувствуется старинная работа. Либо пришло по наследству, либо у кого-то отжал за грехи или долги.
Земля на Невском дорогая, имениям здесь места нет, дома строятся прямо с выходом на улицу, хотя у особняка Басманова небольшой дворик, но без аллей и фонтанов, только для гостевых автомобилей, а решётка ворот всего в пяти саженях от входа в здание.
Ограда из толстых металлических пик с позолоченными концами в небо, каменный фундамент мне до пояса, массивные металлические ворота держатся на толстых столбах толщиной с будку караульного, через прутья можно полюбоваться великолепным зданием в три этажа, хорошо вымощенный брусчаткой двор.
Басманов в самом деле сказочно богат. Даже этот дом, что один из гостевых, расположен в элитном районе, хоть и в самом конце Невского проспекта. Я остановил авто и смотрел в удивлении, разве можно такой громадный домище, не приносящий прибыли, держать просто так, на всякий случай, для вдруг приехавших неожиданно гостей?
Оказывается, когда денег
Я вылез из автомобиля, охранник с презрением посмотрел на моё авто, выйти не изволил, по моей машине видно насколько я мелкая и никчемная птица, даже мельче комара, хоть тот и не птица.
Я крикнул весело:
— Не спи, солдат, Отечество украдут!
Он неохотно вышел, крупный, плечистый, малость заспанный, уставился на меня с таким подозрением, словно я при нём убил кадета и напялил на себя его форму.
— Что угодно, — осведомился он сиплым голосом и добавил на всякий случай, — ваше благородие?
— Новый владелец домика прибыл, — ответил я с лучезарной улыбкой. — Так что не хами, а быстро открывай ворота!
Он уставился на меня с ещё большим подозрением.
— Новый… владелец?
Я вытащил из сумки приготовленную дарственную от Басманова и показал. Не знаю, умеет читать или нет, но вздохнул и пошёл отворять ворота. В его походке читалось: во дворце есть люди, прочтут и решат, а его дело маленькое, наелся и в хлев.
По эту сторону ограды двор выглядит ещё краше и наряднее, а сам дом величественнее, да и расположен на вершине срытого за ненадобностью холма. Красный кирпич начинается со второго этажа, а первый из таких массивных гранитных глыб, что таскали их, наверное, циклопы.
Я остановил автомобиль перед величественной лестницей из белого мрамора, такие уже встречал, бодро взбежал наверх. В огромной прихожей ко мне навстречу сунулся пышно одетый дворецкий, уже немолодой, сам похожий на государственного деятеля высшего ранга.
— Простите…
— Прощаю, — ответил я, — пока бить не буду.
Он поклонился чуть, но смотрит выжидательно.
— Барон Юрий Вадбольский, — назвался я, — вот дарственная грамота графа Басманова на владение этим домом.
Он взял дрожащими руками, на лице потрясение, очень внимательно прочел, поднял на меня взгляд встревоженных глаз.
— Слушаю вас, ваша светлость…
Я сказал легко:
— Всего лишь «ваше благородие». Тем не менее, это теперь моё, и я изволю осмотреть, что здесь и как. Вас как зовут?
— Егор, — ответил он.
— Отчество?
— Егор Константинович, — ответил он, — но на службе я просто Егор.
— Показуй, — сказал я бодро. — Сейчас осмотрюсь бегло, а заселяться буду… потом, когда время выберу. Хотя и скоро.
Он ещё ещё с несчастным и встревоженным видом пошёл было впереди, но спохватился, так же нельзя, дождался, когда выдвинусь и двинулся чуточку сбоку и сзади, шаги сделал из почтительности короче, а голос подобострастнее.
Это же дворец, а не гостевой домик. В широком коридоре, по которому мы пошли, потолки как в соборе Парижской Богоматери, стены отделаны редкими породами дерева, свисающие люстры через каждые десять шагов, по обе стороны встречаются уютные диванчики с узорно расшитыми подушечками.