Валентайны. Девочка счастья и удачи
Шрифт:
Макс напряженно смотрит на меня.
– Хоуп, – говорит он, внимательно вглядываясь в мое лицо, – ты имела в виду «измождена», а не «испещрена». Мама в этом центре не потому, что покрыта какими-то точками или надписями. Но ты ведь понимаешь, что происходит на самом деле, правда? Ты же не веришь, что…
– Эффи, – радостно начинаю я, – это хороший вопрос. Что же мы будем делать? Надо вместе поразмыслить и придумать, как оставаться веселыми. Нам надо следить, чтобы мама была счастливой до тех пор, пока папа не вернется домой,
Макс, Мерси и Фейт уставились на меня.
– У меня нет, – быстро говорю я, потому что они смотрят излишне выжидающе. – Вам тоже нужно подумать. Я не могу все делать одна.
– Вот черт, – вздыхает Макс. – Из чего ты сделана-то, По? Тебя что, собрали на кукольной фабрике, завернули в розовую упаковку и случайно оставили у нас на пороге?
– Хочешь сказать, что меня удочерили? – спрашиваю я в замешательстве. – Потому что, если это правда, значит, ты совершенно не чувствуешь подходящего момента.
Я подскакиваю от тихого покашливания. Нереально красивый блондин с глубокими карими глазами переминается с ноги на ногу за нашими спинами.
Видите, что происходит, если хоть на минуту упустить из виду мяч? Твоя вторая половинка может незаметно проскользнуть в тот момент, когда ты даже грудь вперед не выставляешь. Я быстро приглаживаю волосы, широко распахиваю глаза и втягиваю в себя щеки, чтобы скулы казались острее.
Ох, это непросто.
Макс громко смеется.
– Не думаю, что они переложили туда пузырчатой упаковки, Пушистик.
Ну, знаете. В следующей жизни я хочу родиться самым старшим братом или самой старшей сестрой, чтобы давать Максу всякие глупые прозвища на глазах у его вторых половинок.
– Могу я помочь вам с транспортом? – вежливо спрашивает мой новый избранник, слегка наклонив голову. – Мы можем предложить вам на выбор разнообразные варианты: «бентли», мотоциклы и…
Вау, у него есть власть и высокая квалификация. Спорим, он смог бы вызвать для меня спасательный вертолет, если бы я лишилась чувств в его объятиях и все такое прочее.
– Вы думаете, мы сюда приплыли? – огрызается Мер.
– Нас ожидает машина, – быстро вставляет Эффи, одаривая его невыносимо шикарной улыбкой. – Но все равно спасибо.
Мой избранник краснеет, смотрит на мою среднюю сестру и начинает моргать так, будто из нее сыплются искры (хотя она даже не накрашена, в бесформенном оранжевом худи и неоново-желтых легинсах), и я сразу отправляю его в разряд отвергнутых.
Он провалил собеседование.
Следующий.
– Валентайны! – кричит толпа, когда металлическая дверь снова открывается. – Что случилось? Как Джульетта? Когда она выйдет отсюда? Можете сказать нам что-нибудь? Ну хоть что-то!
У меня есть наносекунда на то, чтобы улыбнуться им самой загадочной на свете улыбкой кинозвезды, а потом у меня на голове снова оказывается свитер Мерси.
– Это
– Документы о разводе уже подписаны? Что вы скажете об информации, что ваш отец уже помолвлен с другой женщиной?
– Джульетта будет на премьере своего фильма в следующие выходные?
– Какого бренда на вас сапоги?
Этот последний вопрос, очевидно, обращен к Мер, потому что все мы, кроме нее, обуты в кроссовки и на них сложно не заметить логотип Nike.
Мерси замирает на месте, а я от любопытства начинаю крутить головой в свитере, пока наконец не выглядываю немного наружу через рукав.
Медленно, сверкая глазами, моя старшая сестра поворачивается лицом к толпе.
– Это, – холодно говорит Мер во внезапно повисшей тишине, – сугубо частное дело. Хотя мы и живем под постоянным светом прожекторов, мы такую жизнь не выбирали. Мы вам ничего не должны, как и вы – нам. Пожалуйста, постарайтесь это запомнить… – Она на секунду замолчала. – Мы всего-навсего тинейджеры, которые стараются держаться, несмотря на мамину болезнь…
Голос Мер срывается, ее подбородок дрожит, а глаза наполняются слезами. Журналисты не издают ни звука, диктофоны застыли в воздухе.
Я с изумлением смотрю на сестру.
– Пожалуйста, – продолжает Мерси дрожащим голосом, – позвольте нам справиться со своим горем в спокойствии и хоть несколько минут побыть обычной семьей, кем мы на самом деле и являемся.
Она часто моргает, потом отворачивается, но все успевают заметить, как по ее левой щеке скатывается одинокая слеза.
– Gucci, – тихо добавляет она. – На мне сапоги Gucci, но не понимаю, с какой стати вам это так важно.
И скрывается в лимузине.
Как только дверь захлопывается, я стягиваю свитер с головы и обнимаю сестру за шею.
– О, Мерси, – шепчу я, неуклюже прижимаясь к ее уху в порыве чувств, – пожалуйста, не волнуйся. Мама поправится. Она вернется домой со дня на день. Это все просто дурацкие слухи. А мы всегда есть друг у друга. Я так тебя люблю и…
И тут я слышу взрыв смеха.
– Ну и лисица же ты, – наконец выдавливает из себя Макс, снимая темные очки и вытирая глаза. – На секундочку почти одурачила меня, Русалка. Боже, это было классно.
Мне становится дурно, и я отодвигаюсь подальше.
Мерси вытирает со щеки ту единственную слезинку своим красным ноготком и демонстративно стряхивает ее.
– Это семейное. – Она с улыбкой пожимает плечами. – У нас большой талант изображать из себя тех, кем мы не являемся.
Она смотрит на улицу через затемненное стекло.
– Ну и чего мы ждем? Черт возьми, поехали уже наконец.
5
Рак: 21 июня – 22 июля