Вампиры девичьих грез. Тетралогия. Город над бездной
Шрифт:
— До нуля, — он отвечает как-то не сразу. И только сейчас кладет, наконец, на стол свою шариковую ручку и осторожно приобнимает меня за талию.
— В оттепель? Ну, это знакомо. Морозы насколько сильные?
— Вот до нуля и бывают… морозы. Но редко, обычно у нас теплее.
— Правда? — поднимаю голову и смотрю на него недоуменно. Он тоже смотрит. Не могу понять, как. — Но это же замечательно, значит, зимние сапоги не нужны. То-то я смотрю, их и в продаже-то нет… Но погодите, — новая мысль приходит мне в голову. — Это что же, выходит, у вас и снега не бывает? Совсем?
— Ну почему, выпадает. Раз в несколько лет на денек-другой.
— Много, — вздыхаю я, вновь устраиваясь на его плече. И кажется, впервые начинаю понимать, что вкладывает Ясмина в понятие «тепло». Вот от доктора мне тепло, хоть я и не мерзну. И хочется прижаться плотнее, обнять покрепче и замереть, наслаждаясь тем, как невидимые теплые искорки проникают под кожу… Этак завтра мне его вообще укусить захочется, пытаюсь встряхнуть себя я. Но ведь сегодня не хочется. А он так и вовсе ко мне как к ребенку относится, так что б и не посидеть? Тем более, не возражает. Не нравилось, так прогнал бы. — Знаете, когда я в детстве шла по расчищенной от снега дорожке, мне казалось, что сугробы вокруг величиной с дом. И мы в них рыли всякие норы, сквозные проходы или даже целые снежные комнаты, приглашали потом друг друга в гости… А еще у нас делали снежные горы — высокие-высокие, и заливали водой. А мы потом всю зиму с них катались, не только дети, но и молодежь…
— Горы, — повторяет он тоскливо. — Вот ты скажи мне, Маш… Только честно скажи, я все равно ведь уже знаю, что паспорт у тебя фальшивый и имя, скорее всего, не твое…
Напрягшись от такого начала, я вновь поднимаю голову и с опаской смотрю в его лицо.
— Тебе хоть восемнадцать-то есть? Ты не бойся, я никому не скажу и ничего не сделаю… Только правду.
— Мне двадцать два.
— Хоть что-то, — непонятно выдыхает он. Пальцами свободной руки едва касаясь скользит по моей коже от виска к уху. И тут же сжимает пальцы в кулак и вновь опускает руку на подлокотник. — Хотя нет, не верю. Не выглядишь. Вот только взгляд у тебя… не детский. Но, с такой жизнью…
— У меня повышенная регенерация, — пожимаю плечами. — Думаете, только крови? Клетки кожи тоже обновляются неплохо, а уж волосы…
— А что волосы?
— Растут, — пожаловалась ему я. — Просто чудовищно. Еще быстрее, чем ваши эритроциты. Но эритроциты-то хоть не видит никто, а волосы приходится обрезать. По нескольку раз в неделю. Помочь мне с этим некому, только самой, вот и выходит… вот, — я сдергиваю резинку, чуть встряхиваю волосами и перекидываю концы на грудь. — Такое даже в честь праздника распустить невозможно!
— Да, — кивает он, — красиво.
Не то фантастически «ровной» линией обреза восхитился, не то, будучи мужиком, да еще и с головой, полностью погруженной в работу, вообще не понял, о чем я речь веду. Ну да, что я, в самом деде, со своими женскими заморочками? То про сапоги ему жалуюсь, то про прическу.
— Простите, — внезапно стало неловко, что я вообще сижу у него на коленях. Он же не вампир, он вон вообще не знает, как на такое реагировать, вроде, повода не давал. Соскальзываю с его колен, отхожу к окну, нервно собирая волосы обратно в хвост и делая вид, что разглядываю свое отражение в стекле. Взглянуть вновь ему в глаза жутко стыдно. Что он обо мне теперь думает после подобного?
— А эритроциты, Маш, — доносится до меня его голос после непродолжительного молчания, — их ты тоже «обрезаешь» намеренно?
— Зачем? — разворачиваюсь недоуменно, но с облегчением. Напридумывала
— Затем, что растут. И, видимо, так же неумеренно, как волосы.
— Почему неумеренно? Только до нормы. Этак я бы умерла давно.
— Вот и возникает вопрос, Машенька. Что с тобой будет, если «обычные, рутинные» и какие там еще кровопотери закончатся? Если ты перестанешь терять кровь, совсем, до последней капли?
— Что будет? — впервые задумываюсь об этом. Не об ужасе неизбежной Ясиной смерти, а о том времени, которое непременно наступит после. Когда приедет уже из своей дали дальней Анхен и заберет своего дитенка… да хоть в Бездну, лишь бы забрал и свалил, без всяких «дворцов» и разрушений ландшафта. А уж я потом… — Буду свободной, доктор. Здоровой, счастливой, — мечтательно улыбаюсь. — Сдам ближе к лету все экзамены, получу этот несчастный аттестат. Буду пытаться поступить в институт. Я ведь два курса в медицинском отучилась, теперь вот… Понятно, что придется опять идти на первый, но это не страшно, я одно время думала, что вообще уже никогда, а тут… Вот, надеюсь, вы посоветуете, куда ехать, у вас ведь в городе меда нет.
В его лице мелькнуло что-то. Неудовольствие, разочарование? Ах, да, я ведь не о том, он спрашивал только про кровь.
— Вы переворачиваете причину и следствие, — возвращаюсь к медицинским вопросам. — Кровь восстановится до нормы и на этом замрет. Будет просто кровь, без патологий. Да и волосы. Если их не резать, дорастут вот так, до бедер, и перестанут.
— Перестанут? — удивляется он.
— Ага, — беззаботно киваю я. — Что еще? Наверно, выглядеть стану постарше наконец, за малолетку принимать перестанут. А то я уже тетенькам с солидным весом и возрастом завидовать начинаю. Напрягает, когда на тебя бесконечно как на ребенка несмышленого смотрят, ни одно твое слова ни веса не имеет, ни доверия не вызывает.
— Для меня твои слова важны, — возражает он.
— Ну да, конечно. Так я пойду? У вас ведь еще дела, я и так уже вас заболтала. До завтра?
— До завтра, Маш… Нет, погоди, — окликает уже от двери.
Оборачиваюсь.
— Может, я тебя провожу? — он встает, направляясь ко мне.
— Зачем? — искренне недоумеваю. — Я в обмороки больше не падаю. Благодаря вам, доктор. Так что спасибо, ничего больше не надо.
Ухожу. А он остается. И, когда переодевшись, иду по улице, замечаю, что в его окне все еще горит свет. Ну вот, что и было понятно. У самого еще дел полно, а он все куда-то бежать порывается. Каждого пациента до дома вести — это никакой жизни не хватит. Тем более уже бывшего пациента, вполне здорового и полного сил.
Это ощущение полноты сил и позволило обнаглеть, и попробовать сдать часть экзаменов в конце декабря. Хотя бы то, что я, вроде как, и так знаю. Математику всякую, физику, химию, биологию. И ведь даже прошло. Получилось. Со всем, кроме физики. О чем я и жаловалась доброму своему доктору, забежав к нему очередной раз в конце рабочего дня.
— Из за какого-то там Ньютона, представляете? Я же им все решила, все ответила. «Законы Ньютона», блин. Ну скажи, что тебя закон инерции интересует или закон движения, и расскажу, и нарисую, и все, что хочешь, сделаю. А от бесконечного количества безумных фамилий у меня уже в голове больно. Кто из них что открыл, про кого я в каком учебнике читала?.. И, главное, фамилии, как на подбор: наборы букв в случайной последовательности! Хоть короткие, одна радость…