Ванька 3
Шрифт:
Мне поверили, головами покачали, пожалели. Да, сказали, бывает такое. Ничего, может со временем всё и образуется. Вернётся память.
Вот сейчас у меня хоть какая-то отмазка на будущее есть. Вскроется, что я не подпоручик, а я совсем и не при делах.
Ну, а что солдатская у меня награда — объяснимо. Может я из нижних чинов до офицеров дослужился. Подвиги какие совершил. Не помню — откуда у меня крест. Тут уж я никого не обманываю — чистая это правда, мне его в беспамятстве на грудь прикрепили.
Дорогой я всё больше отмалчивался,
Кто-то из офицеров каким-то образом узнал, что впереди по дороге у нас Пхеньян. Примерно ещё сутки до него ходу.
Тут нас чуть не освободили. Кто-то с японцами-конвоирами перестрелку начал.
Я прямо на дорогу быстро-быстро лёг, убьют ещё ненароком.
— Ыйбён…
Лежащий рядом со мной поручик, не один я такой умный, что-то непонятное произнёс.
— Армия справедливости…
Пояснил он уже на языке родных осин.
Да мне, хоть какая армия, лишь бы не убили.
Отбились японцы, не дали нас спасти.
Отряхнувшись, я поручика всё же спросил об этой армии.
— Это партизаны. Солдаты, уволенные из корейской армии, местное население… Не все горячую любовь к японцам тут питают… — объяснил он мне парой слов.
Помолчали немного, а затем поручик продолжил.
— В некоторых отрядах командиры из наших.
Этот поручик, молчун — типа меня, а тут, чудно даже, раз и разговорился. Даже военную тайну мне выдал.
— Они для нас информацию об японцах собирают.
Что-то тут все всё знают, один я в неведении. А, забыл, я же контуженный…
Больше до Пхеньяна никаких происшествий не было. Как-то так само-собой получилось, что с этим самым поручиком мы рядышком пошли. Сколько дней врозь двигались, а тут как старые знакомые — плечом к плечу зашагали.
В дороге делать нечего, только ноги переставляй. Голова и язык свободны. Вот и обсуждают всё подряд между собой пленные офицеры. Одни мы с поручиком молчком идём. Надо сказать, что из этих разговоров я и узнал, что наших пленных морем отправляют. Не у меня сомнение зародилось о нашем пути следования. Кто-то, сейчас уже не помню, эту тему поднял. Ну, что всех из Даляня морем, а нашу колонну пешим ходом отправили.
Одна умная голова даже мысль высказала, что для нас кораблей не хватило. Столько японцы народа в плен взяли, что везти не на чем…
Ему чуть морду не набили за такие слова.
Может с нами что-то плохое хотят сотворить? Дома в кино я видел, как японцы над пленными всякие опыты ставили. Заражали их разными болезнями, но это, вроде, позже было. А, вдруг они эти работы уже вести начали? Такие дела открыто не делаются, в строгой тайне всё держится. Чаще проводятся на чужой территории, а не у себя в стране.
У меня даже мысли о побеге появились. Опять же, это я в кино видел. Ну, как пленные сбегают. Ведут их колонной, а они — раз — кто на конвоиров бросается,
Но, там, в кино, дело летом происходило и на территории нашей страны. Сейчас же я в Корее и зима на дворе. Куда тут убежишь…
Глава 27
Глава 27 Неожиданная встреча
Мечтал я дома мир повидать, вот и повидал…
Ощущаю я теперь этот мир всеми органами чувств и не только.
Глазами своими собственными на него гляжу, вживую вижу, а не в телепередаче «Клуб кинопутешествий». Эта передача — моя самая любимая. Все три её части мне нравятся. Ну, или нравились, так вернее в настоящий момент, будет сказать. И про нашу страну в начале передачи, и про одну из зарубежных социалистических стран интересно было смотреть во второй части, а самая всегда мною ожидаемая — третья часть. Там рассказывали и показывали про самые удаленные уголки мира. Про места, где прибыль на первом месте и капитализм себе гнездо свил. Так дедушка про эти страны говорил.
Вот, например, показывают сюжет про Канарские острова. Многим ли из советских людей светит на Канарах побывать? Ответ очевиден. Тут же — вот они Канары, прямо на экране. Можно рукой потрогать.
Ладно, Канары, про те же боевые единоборства монастыря Шаолинь именно из этой телепередачи я узнал.
Про Корею в этой передаче тоже показывали, страной утренней свежести её называли. Это уж точно, свежести мне здесь хватает. И по утрам, и днём, и вечером, и ночью… Не то, что свежо, холодно тут нынешней зимой. Минус не велик, но с ветерком до костей пробирает. Полушубок только и спасает. Поручик, что рядом со мной сейчас идёт, в своей шинели мерзнет. Не знаю, как тут летом будет. Может и мечтают тут тогда об утренней свежести.
Северная часть Кореи, которую я своими собственными ногами промерил, для жизни нормального человека не сильно благоприятна. Гористая тут местность, для ведения сельского хозяйства мало пригодна. Народ беден. Сам я это сейчас каждый день наблюдаю.
— Тэдонган.
Опять что-то непонятное для меня произнёс молчун-поручик. Одно только словечко обронил.
— Что, тэ-дон-ган, — еле-еле я это слово и выговорил. В целом виде не получилось, только по слогам.
— Река…
А, понятно. Реку-то я и сам вижу. Это, наверное, она так и называется, а я с маленькой буквы это слово непочтительно произнёс…
— Называется так? — уточняю у знакомца-молчуна на всякий случай.
Поручик в ответ только кивнул. Наверное, запас слов для произнесения вслух у него на сегодня кончился.
— Пхеньян…
А, нет, ещё одно словечко мой соратник по плену соизволил вымолвить.
Ну, про Пхеньян, я знаю. Из того же «Клуба кинопутешествий». Это столица и крупнейший город КНДР. Тут же, что-то на столицу этот населенный пункт мало похож.
— Ивовая столица…
Опять мой поручик голос подал.