Вариант 'Омега' (Операция 'Викинг')
Шрифт:
– Капитан, капитан, Генрих Гейне в Германии запрещен, надо было выбрать другую книгу, - сказал Шлоссер.
– "Майнкампф"?
– Хотя бы.
Скорин перевернул страничку и перечитал переданные и полученные радиограммы, аккуратно отпечатанные по-русски и в переводе на немецкий:
"Добрался благополучно, легенда сомнений не вызывает. Инструмент получил у Петра.
Сергей".
"Приступайте к выполнению задания. Сообщите ваш адрес.
Отец".
"Для инструмента снял комнату в районе Пелгулинн. Посещаю "кафе". Показания
Сергей".
"Действия одобряем. Главное - приобретение надежного источника. Основные мероприятия согласовывайте.
Отец".
Скорин закрыл папку, положил ее на край стола.
– Можно задать вопрос, майор?
– Пожалуйста.
– Шлоссер, наблюдая за разведчиком, думал: сумел бы он, барон Шлоссер, так же держаться?
– Как вы узнали о моем присутствии в Таллинне?
Шлоссер чуть было не рассмеялся и не сказал, что спровоцировал русскую разведку на заброску разведчика. Удержавшись от бравады, ответил:
– Вы спасли от провала цветочницу, у которой хранилась рация. Я понял - в Таллинне появился профессионал. Что в Таллинне может интересовать русскую разведку? Абверкоманда на улице Койдула! Остальное - дело техники. Вы будете отвечать на вопросы, капитан?
– Смотря на какие, майор.
Шлоссер вызвал Лоту, она села на диван, положила на колени блокнот.
– Фамилия, имя, отчество. Звание и должность. Цель прибытия в Таллинн.
– Пауль Кригер. Я привык к этому имени, майор. Вы правы, меня интересовала ваша абверкоманда.
– Почему же вы не делали попыток приобрести в ней агента?
– Я нетороплив, майор, - ответил Скорин.
– От кого вы получили рацию?
– Я взял рацию в доме цветочницы, оставил там мину, девушку предупредил, чтобы она уходила.
– Лота, не надо записывать всякую ерунду. Вы свободны.
– Шлоссер повернулся лицом к окну, бездумно уставился на серую мокрую улицу. Как справиться с русским? Как заставить его работать?
Глядя на четкий силуэт Шлоссера, Скорин пытался ответить на вопрос: что он за человек, этот барон? Есть тактический прием: разведка боем. Скорин решил к нему прибегнуть.
– Что, майор, не можете решить: снять перчатки самому или снова отдать меня службе безопасности? Гестапо вернее, барон, да и сами не испачкаетесь.
– Скорин подошел, встал рядом.
– Неужели вам не противно работать на фашизм? Великая немецкая нация подарила миру великих художников, поэтов, мыслителей. Сейчас она под руководством горстки неврастеников уничтожает европейскую культуру. Георг фон Шлоссер помогает жечь людей, помогает маггилям уничтожать цивилизацию. Ваши дети, поверьте мне, проклянут вас, барон.
Шлоссер стоял перед Скориным, заложив руки за спину, водил лакированным ботинком по толстому, ворсистому ковру и согласно кивал.
– Все?
– Он поднял голову.
– Вы не обратили внимания, капитан, стоит человеку оказаться припертым к стене, он тут же начинает заниматься демагогией? Нет? Но вернемся
– Видите ли, майор, я идейный враг фашизма.
– О да! Фашизм! Коммунизм! Символы, капитан.
– Шлоссер, взяв Скорина под руку, подвел к столу, налил ему кофе.
Они сидели в креслах, курили. Со стороны походили на старых знакомых, которые часто встречаются, обо всем уже переговорили, молчат, получая удовольствие от взаимного присутствия.
– Реальны лишь жизнь и смерть.
– Шлоссер пустил кольцо из дыма, с мальчишеским любопытством следил, как оно расползается по полированному столу.
– Я убежден: два разведчика всегда могут договориться. Тем более что у вас нет выбора, дорогой коллега, а у меня есть более сильное оружие, чем угроза смерти.
– Не увлекайтесь, барон. Вы зря отдали меня в гестапо. Вы пользуетесь услугами такого тупого палача, как Маггиль. Ради карьеры он и вас, не задумываясь, прибьет гвоздями к стене.
Шлоссер представил себе Маггиля. Русский абсолютно прав. Задумавшись, барон забыл, о чем говорил, сердито посмотрел на Скорина:
– На чем мы остановились?
– На том, что обдумаете мое предложение перейти на нашу сторону.
– Скорин решил идти ва-банк.
Шлоссер боялся переутомить русского, вызвать повторный сердечный приступ. Барон беспокоился о здоровье своего подопечного больше, чем о собственном. Лицо капитана приобретало землистый оттенок. Барон, вспомнив рассказ Маггиля, прекратил разговор, шутливо объявил, что высокие договаривающиеся стороны должны перед вечерним заседанием пообедать и отдохнуть.
– Надеюсь, вы понимаете, капитан, - сказал вечером Шлоссер, что я не принимаю абсурдную идею об избранности арийской расы. Подобные теории создаются для одурачивания толпы.
– Тогда непонятно, как вы можете сжигать и распинать себе подобных, - ответил Скорин.
– Время от времени люди заливают грешную землю своей кровью и не любят, когда им мешают. Я спокойно отношусь к лаврам Иисуса Христа, не лезу на дорогу, по которой идут танки. Мой труп, капитан, даже на секунду не приостановит стальные гусеницы истории. Ваш труп тоже никого не остановит.
– Красиво говорите, барон. Насколько мне известно, в тридцать девятом году вы работали в посольстве в Москве. Это верно?
– Скорин смотрел вопросительно.
– Верно.
– Предположим, мы захватили бы вас, барон, на сборе секретной информации. Вы согласились бы работать на нас?
Шлоссер долго не отвечал. Он попытался представить, как бы вел себя в подобной ситуации, и, решив, что скорее всего постарался бы обмануть русских, попытался уйти от ответа:
– Не стану лгать, не знаю, капитан.
– Он снова задумался... А если бросить эту мысль русскому: - Знаете, я, наверное, пробовал бы вести двойную игру.
– Разумеется, он, Шлоссер, переиграет русского, повернет игру в свою пользу.