Варнак. "Мертвая вода"
Шрифт:
Жвалы дернулись угрожающе, а брюшко подогнулось. Резко запахло муравьиной кислотой. Я наугад постучал костяшками по сочленениям антенн и муравей осел, будто обухом между антенн получил. Покрутил головой, зачем-то ощупал усики, тщательно их обкусал и вылизал, а потом снова насел, запрашивая пропуск двуногого в муравьиные владения.
— Что ты за гад дотошный? — возмутился я, стараясь не делать резких движений. — Может, я просто забыл? Иди в задницу.
Муравей никуда идти не пожелал. Бдительный страж требовал пароль, а я начал паниковать. Остальные муравьи стали носиться медленней, прислушиваясь или принюхиваясь,
Видя, как собратья муравья замедлились и шевелят антеннами, я быстро прыгнул назад. Кислота стекала по стене, я со всех ног бросился к ней, ударился телом и стал тереться, предчувствуя, как десятки острых жвал сейчас проведут безвкусную вивисекцию по-муравьиному.
— Успел, — выдохнул я и брезгливо огляделся с ног до головы. Едкая кислота смешалась с каменной крошкой и пылью, так что я походил на Винни-Пуха перед его знаменитым полетом на воздушном шаре. Такое же грязное чмо. — Маскировка высшего уровня.
Воняло действительно на высшем уровне, разъедало глаза и жгло в груди, но здорово бодрило. Ходячим концентратом муравьиной кислоты я обогнул место убийства часового. Там рассерженно крутилось несколько муравьев, ощупывая павшего. Я прилип к камням и по стеночке пополз к расщелине, закрывая глаза и вжимаясь, когда рядом мелькал очередной встревоженный желтый боец с распахнутыми жвалами.
Неподалеку от хода-расщелины я надолго замер, разглядывая мурашей и запоминая, как они молотят усиками, опознавая друг друга. Запоминалось так себе — муравьи слишком шустро сталкивались в коридоре, подхватывались, обменивались молниеносными прикосновениями и удирали по муравьиным делам.
— Третий сегмент — один раз, — шептал я, вжавшись в стену и прикидываясь корявым наростом. — Второй — два раза. Нет, третий — два, а второй — один. Или пятый? Гадство!
Наконец, я заметил, как два мураша сшиблись и обменялись другими постукиваниями, попроще. Муравей покрупнее выдавил изо рта подрагивающую каплю, а второй быстро ее впитал.
— Ага. Это значит — «дай пожрать», — сообразил я. — Ну-ну…
Коварный план созрел, осталось потратить время на наблюдения. Я укрепился духом, представил, что за такие мучения точно обломятся горы злата и артефакты уровня божественного, не меньше, прилип спиной к небольшой впадине и стал глазеть. Летело время, муравьи неутомимо гоняли в расщелину и обратно, таскали грибы и насекомых, кормили друг друга и делились росой или медом. Трижды в пещеру вламывались игроки, бросались в лобовую атаку и жесточайшим образом унижались желтой ордой. Я трясся, но продолжал наблюдать.
— Рискнем, — вздохнул я, когда сил неподвижно вжиматься в стену не осталось, а очередная партия игроков отбросила копыта на пороге. — Где наша не пропадала…
Пришлось по стеночке вернуться ко входу, где валялись коконы игроков и муравьиные трупы, найти лужицы кислоты и основательно вываляться, освежив идентифицирующий запах. Ради интереса осмотрел коконы, но посредственные доспехи и пара мечей не показались интересной добычей. Золото жадные и предусмотрительные
Муравьи успокоились, утащили трупы сородичей прочь, игроков не было слышно, так что я скрестил пальцы даже на ногах и робко сунулся в расщелину. Муравьи огибали меня, быстро исчезая позади, а всех, кто натыкался и требовал пароль я колотил по антеннам с требованием покушать. Муравьи выдавливали из глотки капли меда или нектара и драпали дальше. Я мысленно выл и трясся от ужаса, но тащился вперед, на все требования отвечая только одним — жрать, жрать и еще раз жрать. Мураши оказались вежливыми ребятами и забывали про пароль, старательно пытаясь накормить грязного уродливого собрата. Я устал делать вид, что пью мутные капли, а полудохлую добычу, которой так же угощали, украдкой отбрасывал в сторону.
Расщелина оказалась сквозной, проходя сквозь небольшую пещерку, в центре которой виднелась дыра огромного колодца. Я сообразил, что муравейник там, внизу. С той стороны расщелины так же вбегали муравьи и исчезали в прогрызенном в полу отверстии. Я обнаглел настолько, что шел полным ходом, а не полз, как больная черепаха. А когда навстречу выметнулся очередной желтый муравей с добычей, то я отобрал у него отвратную жирную гусеницу, больше меня в полтора раза, взгромоздил на плечи и попер в сторону выхода.
У колодца бдили стражи гораздо серьезнее, чем те, что сновали вокруг и таскали добычу. Три желтых великана подозрительно ощупывали и оглядывали каждого входящего, а их вид разительно отличался от мелких желтых работяг. Троица, видно сразу, из гвардейцев и на «дайте пожрать» мигом рога обломают, это не дурней-фуражиров обманывать, тут ребятки посообразительнее и здоровее раз в пять. Так что в муравейник я соваться не стал и пересекал пещерку вдоль стены, загребая концами гусеницы пыль. Мимо носились бронированные монстры, в нос шибало кислотой, а я бодрее припустил по коридору, радуясь собственной мудрости и хитрожопости.
Выбравшись на очередной перевал, следующую стартовую площадку для новой пещеры, я всучил гусеницу первому встречному мурашу.
— Держи, братан.
Муравей вцепился жвалами в гусеницу, закинул на загривок и радостно ускакал в муравейник. Я быстро отбежал подальше и облегченно выдохнул. Сразу от выхода муравьи устремлялись двумя потоками к краю площадки и исчезали внизу. Обратно шли тяжелее, с раздутыми брюшками, таща в жвалах многоногую добычу. Сама площадка оказалась относительно свободной, подмигивая чернотой следующей пещеры. Я выругался. Мне уже не так сильно хотелось артефактов и презренного злата. Хотелось в душ, горячий или холодный, не важно. И мыла. Здоровенный кусок простого хозяйственного мыла.
— Подъем, Кир! — скомандовал я и устремился ко входу. — Артефакты и трофеи ждут!
Ближе к вечеру следующего дня я добрался до древнего города. Грязный, уставший и замученный, я распластался на толстой ветке, как прибитая гадюка на палке. Впереди величаво раскинулся полуразрушенный город. На самом краю горы лепились хижины бедняков, высились ближе к вершине дворцовые комплексы, а в городской стене зияли дыры. Пещеры кончились вместе с их обитателями, а я все еще приходил в себя. Не знаю точно, на сколько ярусов я поднялся, так как они стали сливаться перед глазами уже после десятой пещеры, отличающейся от других лишь степенью агрессивности обитателей.