Варнак. "Мертвая вода"
Шрифт:
— Прикажи ему, — прошептал Зуб, стараясь не шевелиться. — Он должен повиноваться.
Змей повернул массивную голову в сторону индейца и стрельнул языком. Айне воспользовалась моментом незамедлительно и бесшумно, как трясущееся привидение, оказалась рядом со мной. Вцепилась в штанину и тыкала пальцем в змея, гримасами изображая страх, ужас и кару небесную. Я и сам замер, стараясь не привлекать внимания рептилии, чья массивная голова замерла напротив побледневшего лица индейца, покачивалась, капала с клыков ядом и, судя по настрою, повиноваться решительно не хотела.
— Не слышит, — зашептала Айне в ухо, вскарабкавшись на
— Чтоб тебя разорвало, напарница, — тихо ответил я, — опять мне разгребать.
Змей, тем временем, плавно обматывал кольцами Зуба. Индеец отчего-то и не думал сопротивляться, а лишь бросал на нас умоляющие взгляды, мелко трясясь всем телом. После пяти оборотов Зуб превратился в змеиный кокон с торчащей из верхушки бледной индейской физиономией. Змей открыл пасть и изготовился впрыснуть в эту самую физиономию порцию яда. Я к этому времени начал подлое нападение исподтишка. Цепь сформировала шип и поплыла к затылку змея. Сконцентрировавшись, я ударил граненым лепестком, одновременно раскрутив его до предела. Хрустнуло, брызнула кровь и оранжевый змей благополучно скончался, напоследок сжав кольцами Зуба так, что едва не превратив бедолагу в пюре.
— Ура! — пискнула Айне, вытянув шею. — Подчинился!
Я с опаской смотрел на затихающие конвульсии змеюки, перевел взгляд на уползающего к носу «Мертвой воды» Зуба и произнес:
— Не думаю, что он станет тебя учить. Я бы на его месте отдал за проезд золото.
— Уж точно! — сипло крикнул Зуб, сверля фею неприязненным взглядом. — Эта тварь меня загипнотизировала! Ни вздохнуть, ни пернуть!
— И это лишь за полчаса на нашем корабле, — лицемерно вздохнул я. — Представляешь, какую роль ты бы играл на шхуне через недельку-другую?
Зуб не знал.
— В-основном — роль несчастной жертвы. — Я игнорировал злобное шипение с плеча. — Или экспериментальной крысы.
— Я деньгами за проезд рассчитаюсь, уважаемый, — тут же заявил Зуб, роясь в инвентаре. — Могу по двойному тарифу.
Возмутившаяся было Айне тут же захлопнула рот и спрыгнула на палубу, погрузившись в раздумья. Я ожидал, что победит. Природная и незамутненная алчность или жажда учебы. Перевесило развитие. И когда Зуб накидался эликсирами и облегченно вздохнул, то обнаружил рядом льстиво улыбающуюся призывательницу, что держала фолиант под мышкой, а зубы выставила, как крокодил.
— Учитель, — мягко, словно к капризному ребенку, обратилась Айне, — я попробую другое заклинание.
Зуб икнул и попятился. Айне маневры индейца не смутили и она ни на миллиметр не отстала, следуя за потрясенным сэнсеем, как привязанная.
— Я не сравнюсь с тобой по силе, — заюлил Зуб, устрашенно пятясь и выставив ладони. — Тут определенно нужен магистр призыва.
— В смысле? — Фея нахмурилась. — У тебя силы слабые? Или змеюку испугался?
— Моих скромных знаний недостает, — упирался Зуб, — вот о чем я говорю. Я только-только начал путь призыва и не достиг нужных высот. А тут нужен самый лучший шаман, поверь.
Айне прикусила губу и задумалась.
— Отстань от пассажира, — я верно понял сомнения индейца, — лучше книг докупим.
— Ладно, — скуксилась Айне. — Но ты потом не жалуйся, что я плохо учусь.
Фея поплелась к удочке, а индеец подошел ко мне.
— Твоя фея призывает наобум, — пояснил Зуб, — не только тех, кем в состоянии повелевать, а первых, кого нащупает. Ляпает
— Это пройдет? — поинтересовался я. — Или так и будет агрессивное дерьмо на голову сыпать?
— Сложно сказать, — признался Зуб. — От материала зависит.
Он многозначительно кивнул на фею, что успела закинуть удочку. Села она прямо на фолиант, чтобы повыше видеть. Я понятливо и грустно покивал. Материалец тот еще.
— На говорящего Буратино расчета не было, — честно ответил я. — Но хоть деревянного солдата вырезать из этого полена можно попробовать.
— По мне, так дело трудное и неблагодарное, — отозвался Зуб. — Запаса магии у нее полно, а вот мозги набекрень. Ребенок, одним словом.
— Это да, это не отнять. Из смеха принцессы троллей.
— Чего-чего? — не понял Зуб.
— Забей, — отмахнулся я. — Кстати, а вас много? Индейцев? Викингов видел, но с ними понято — морские бродяги. А как в океан занесло индейца?
Как оказалось много. Их клан насчитывал за сотню, причем и в реале многие тем же увлекались. Собирались толпой в отпуск летом, строили в глуши вигвамы, стреляли дичь из луков, пели песни у костров и все в этом духе. В клане было несколько канадцев, две девчонки с Аляски, коренные тинклиты, если не хвастают, что тоже влились к «Черноногим», как родные. Остальные — сборная солянка со всего света, объединенная отыгрышем роли скальпорезов. Клан кочевал на материке, постоянно передвигаясь, воюя, угоняя коней у неписей и занимаясь прочими индейскими делами. Зуб и еще несколько человек бродяжили по интересам, попутно ведя разведку, вербуя новобранцев, качаясь и изучая игровые просторы.
— Стреляют? — осекся Зуб и указал на аркбалисты.
Взгляд индейца не отрывался от океана, затвердел и стал прицельным.
— Новые, — удивленно ответил я. — А что?
— Нападут сейчас.
— Кто?
Зуб бросился к носовой пушке и быстрыми рывками взвел тетиву. Гарпун уставился в волны по правому борту.
— Держи дистанцию и близко не подпускай! — крикнул Зуб. — У них зубы и хватка, как у бульдога!
— Да у кого? — крикнул я, вертя головой.
Взлетели брызги и на палубу полезли верещащие чешуйчатые уродцы не крупнее гоблинов, с похожими на рыбьи головами и колючим гребнем на макушках, как у окуня.
— Морские черти! — заорал Зуб, выстрелив. — Руби!
Черти выпрыгивали, как те, из табакерки. Визжащие тела сыпались через борт, палуба заскрипела под десятками лап. Айне взвилась по мачте, а морские черти кинулись в атаку. Цепи хлестнули разом, закрутились, с визгом ударили по палубе и во все стороны. Коротконогие черти пытались заслониться, выставили остроги, но я с перепугу хлестал направо и налево, вспарывая чешую и пробивая шипами зеленые тела.
Крупный черт толкнул собрата под удар, ловко уклонился от цепи и прыгнул на меня. Я отшатнулся, с руганью хлестнул, как кнутом, с оттяжкой, разогнав звенья как можно быстрее. Хрустнуло, грудь черта развалилась, обнажив ребра, и он рухнул, покатившись и сбив меня с ног. Сверху обрушилось тяжелое, сопящее и воняющее рыбой. Я едва успел вжать предплечье под клацающую челюсть и на меня в упор уставились блеклые глаза. Пасть щелкала, кривые клыки тянулись к глотке, а слюнями он забросал меня, словно матерый верблюд. Удерживал его с трудом, выручало, что я был раз в пять тяжелее, а злобный морской черт одной лишь лютостью вывезти не мог.