Варнак. "Мертвая вода"
Шрифт:
— Сложно сказать, — закрыл я характеристики. — Не особо полезно, но и не мусор. Нормальная наводка, Чук. Вспоминай еще легенды. В следующий раз один пойду, без помощников.
Чук понятливо кивнул, заранее убедившись, что фейка не видит.
— Это перец! — На камбузе грохнуло. — И мешок дырявый!
— Засранка, чуть не запорола все дело, — объяснял я боцману. — Ты хоть головой думать начинай, а?
— Я ею и думаю, — глухо и возмущенно пропищало из камбуза.
— А жадность вообще ни при чем, конечно, — я встал к штурвалу. — Чук,
— Лично никого не знаю, но это племя как у нас. Только мы с Краба, а они — Миноги. У нас и язык один.
Чук, довольный, что на орехи достается фейке, нагло облокотился на корму и втихаря прихлебывал ром, разглагольствуя о многообразии людоедских племен.
— Вас только расслабь, — заметил я, — сразу на шею сядете.
Чук поперхнулся и неуверенно спрятал бутылку.
— Да ладно, не потей, — отмахнулся я. — А если героически вернуть артефакт, рассказав, как отобрал его у пары проходимцев, то могут наградить? Чисто теоретически, конечно.
Из камбуза высунулась Айне и прислушалась. В глазах зажглось понимание и предвкушение наживы. Чук задумался, с сомнением поглядывал на медленно отдаляющийся остров и чесал затылок.
— У твоих были корабли, — напомнил я. — Тут только лодки, значит есть другие ценности.
— Женщины, — начал Чук, — жемчуг, самогон, рыба, китовые зубы, китовый жир…
— Китовое мясо, — в тон добавил я. — Соберись, людоедина, мне зачем жир и зубы? Золото, драгоценности, брыльянты с кулак и все такое. Свитки магические, карты сокровищ. Вот приоритеты, понял?
— Нужно на месте смотреть, — признался Чук. — Вдруг они плохие воины? Или набеги неудачные. Тогда мало добычи.
— Блин.
— Гадство, — поддакнула Айне. — Ты все время так говоришь. А блинов у тебя никогда не было.
— Слушай, похитительница приправ, займись рыбалкой, — отмахнулся я, — и бутылки поглядывай. А то в море столько времени и ничего не выудили. Вдруг как раз сейчас где-то принцесса ждет не дождется спасителя.
— Одна уже ждала, — ехидно заметила Айне, разматывая леску. — Зубы не болят?
Я едва не отвесил нахалке подзатыльника.
— Могу вернуть раковину, — предложил вдруг Чук, — и вернуться с наградой.
— Я на это и намекал. Кто скажет, почему боцман, а не капитан?
— Нас видели, — вставила Айне, — а его нет. Сплавает на лодке и всего делов.
— Только они ведь могут отобрать, — Чук сегодня поражал мыслительными процессами, — а меня съесть. Не знаю…
— Что тут знать? — удивился я, разворачивая шхуну и мысленно одобрив план. — Вернешь побрякушку, станешь национальным людоедским героем, усыпят тебя золотом выше головы и побрякушками увешают, как елку новогоднюю. Вождь самолично пожмет руку и даст медаль. Тебе останется собрать награды в мешок, махнуть им на прощание и свалить в закат.
Чук уверенности по-прежнему не выражал, но после второй бутылки согласился. Мы встали поодаль, шлюпка плюхнулась в воду, Чук взмахнул веслом и лодка направилась к острову кривым
— Трата денег, — сплюнул я вслед. — В следующий раз надо куртку брать. А в этом шелковом недоразумении только на балы таскаться или в бордели.
Айне благоразумно промолчала, сосредоточившись на удочке.
Через два часа ничего не изменилось. Айне выудила из волн первую и долгожданную бутылку, в мутном стекле виднелся свернутый в трубочку лист бумаги.
— Клад, носом чую, — Айне мигом примчалась со штопором и ковыряла пробку. — Сокровища.
— Жди тут, — нахмурился я, — и не балуйся.
— Проверить хочешь? — проницательно заметила Айне. — Ну проверь, а то я испереживалась вся.
Я покосился на нахалку, что уже и про меня забыла. Изо всех фейных сил она вкручивала штопор в пробку. Я спустил за борт вторую шлюпку, домчался до берега, выбросился на песок, уполз в джунгли и быстро достиг россыпи хижин. Высунул нос из кустов, вглядываясь в деревню, что шумела, гудела и явно праздновала.
— Вот засранец! — восхищенно прошептал я. — Вот гад!
Чук устроился на песочке у большого костра, заметно пьяный, обожравшийся и довольный, как слон. Вокруг увивались стайки упитанных людоедок и наперебой совали ему в пасть фрукты, жареное мясо и рыбу. Рядом сидел старый, но крепкий вождь, благосклонно кивал боцману и прихлебывал из половинки кокоса. А Чук блаженно жмурился, откушивал дары и явно не собирался отрывать боцманскую задницу от богатой циновки.
— Алкота, блин.
Я змеей уполз в джунгли, выбрался на берег и шлюпка скользнула к «Мертвой воде».
— Чего там? — Айне грызла пробку, рядом валялся гнутый штопор. — Съели или нет?
— Чествуют скотину, — объяснил я, — гуляет, людоедина.
— Это надолго, — сообразила фейка, — пока напьются, пока отоспятся, то да се. Завтра с утреца будет или к полудню.
— Видимо да.
Айне погрызла еще, подумала и сунула обслюнявленную бутылку мне. Я подобрал штопор, в три оборота загнал крученую железку и откупорил.
— Чего там? Ну чего?
Айне приплясывала вокруг и махала руками. Я вытряхнул бумагу и осторожно развернул.
— Карта и написано что-то, — я разглядывал клочок бумаги, — вроде…
— Читай скорее! — Фейка уже носилась кругами. — Десять процентов тебе от сердца отрываю!
— Сколько? — протянул я. — Ты себе десять оставь, с Чуком распилишь. По контракту ты напарница, а на шхуне — пассажир.
— Я… — Айне остановилась и пожевала губы. — Я — старпом, во!
— Старвред ты, мелкий и наглый.
— Читай уже!
— Друг, нашедший письмо! — Полуразмытые буквы криво испещрили лист. — Спаси меня с необитаемого острова. Он небольшой, в виде подковы, в центре находится высокая гора с вершиной в виде трезубца. Не дай сгинуть от голода и болезней!