Варварин свет

Ветрова Яна

На одной из небольших площадей, куда они направились, на открытом огне поджаривали рыбу на прутиках, а потом заворачивали со свежим лучком в лепёшки с пылу с жару. Последние Никиту не интересовали, но Варвара взяла две. Тут оказалось, что Иван Приморский слово сдержал, и за еду денег не брали.

«Богатое царство! — думал Никита, пока они искали тихое местечко. — Зачем отдавать дочь за страшного чародея? Поди, женихов у неё не десяток и не два, а вся сотня, и местных, и заморских... Кощею он мог серебром за обучение войск заплатить. А что, если...»

Тут

Варвара высыпала Никите на землю всё рыбу из обеих лепёшек, так что он отвлёкся от рассуждений, которые и без того через силу ворочались в маленькой собачьей голове. Сама Варвара принялась отщипывать по кусочку от лепёшки.

«Ты что не ешь?»

— Да не хочется...

«Надо!»

— Надо, — кивнула Варвара, но так ничего и не съела.

Дальше от главной площади было меньше еды, но больше палаток с украшениями, игрушками, свистульками, горшочками, платочками... Варвара долго стояла у пасечника, пробовала разный мёд, взяла Аннушке прозрачный из акации и почти чёрный из каштана — оба были залиты в берестяные туески с плотными крышками и украшены сине-белыми лентами. Для Любавы присмотрела заколку с чёрным жемчугом и вороновым пером. Никита видел, что она немного пришла в себя, но его всё равно не отпускало беспокойство.

Потом они вышли за городскую стену и шли вдоль домиков, которые становились всё более простыми и менее нарядными. На каменистом берегу, над которым на невысокой скале невероятным образом росла кривая сосна, Варвара сняла сандалии и зашла по щиколотки в воду. Никита резвился и гонял чаек, а когда надоело, встряхнулся и спросил:

«Как Синемордый нападёт, если это море? Как он все свои непобедимые корабли сюда по рекам приведёт?»

— Чарами, Никита... Всё чарами. Если он и правда, как говорят, из Нави вышел, то его скорее всего ведёт какой-нибудь злой дух и силой делится. Или он сам — злой дух. А им только одно и надо — война и разрушение.

«Как Кощею».

— Не как Кощею!

«Да что ты его так настойчиво оправдываешь!» — разозлился Никита.

— Потому что кое-что знаю... — огрызнулась Варвара. — Хотел бы он войны, то уже бы давно с Синемордым задружился... А воинов он обучает, чтобы у всех были силы равны.

«Вот! — гавкнул Никита, вспомнив потерянную мысль. — Вот зачем Приморскому царю этот договор! Он хочет Кощея только в своё пользование! Чтобы самую сильную армию иметь!»

— А без этого отказывался вместе со всеми биться с Синемордым... — продолжила за него Варвара. — Похоже на правду... Молодец, Никита! Только нам от этого не легче. Пора домой.

Варвара вытащила из передника два камушка.

— Смотри, Никита, один круглый, ровный — это тот, что из моего сада камней ведёт к Аннушке. Но если его сейчас кинуть, то мы окажемся дома. Они так работают — переносят в нужное место, а когда кидаешь на землю — возвращают туда, где были созданы. То есть, если мой кинуть, то к Аннушке мы не попадём, а у меня тогда вот этот кривенький останется — это Аннушкин, который нас сюда перенёс. Если его из моего дома кинуть, мы вернёмся к Аннушке, а домой уже не

сможем попасть. Поэтому надо с ними очень осторожно. Понимаешь?

Никита помотал головой, а Варвара взялась за его загривок и кинула в пляжную гальку Аннушкин камень. У знахарки они не задержались — только передали туески с мёдом. Варвара обещала обязательно поспать.

— Но сначала к Любаве, — шепнула она заговорчески Никите, кинув домашний камушек на траву у порога Аннушкиного дома.

***

— Ну? Что вы выяснили? — закричала Любава, только завидев друзей. Она гуляла с козами у реки, чтобы не пропустить их приход.

«Ты бы сначала нас напоила, накормила, да спать уложила, а потом расспрашивала!» — пошутил Никита.

— Поспать бы Варе точно не помешало, — ответила без улыбки первая сестра.

— Потом посплю, сестричка, — отмахнулась Варвара. — Чаю не заваришь? Ромашкового... А мы тебе гостинец из Приморья принесли!

Выслушав Варвару и редкие уточнения Никиты, Любава согласилась с предположением Никиты. Она закрепила заколку с пером и жемчугом на изумрудном платке, а Никита тайком любовался, как красиво лежат её косы.

— Что же нам делать, Любавушка? — вздохнула Варвара.

— А что делать? Как Кощей нам новость сообщит, я попрошу меня отпустить. Я уже всё умею. Местечко хорошее пока себе присмотрю. Все богатыри, желающие с Кощеем силой померяться, теперь в Приморье повалят.

— Ну а Никита как же?!

Любава с сожалением посмотрела на загрустившего пса.

— Марья же сказала, какое там условие... Может, остынет Кощей, Варенька! Как-нибудь сможет отменить своё же заклинание. Если ты тут останешься, то будешь его видеть изредка — почувствуешь, когда можно будет спросить.

— Если он меня тут оставит...

— А не оставит, придём к нему все вместе в Приморье! — воскликнула Любава. — Он войну выиграет, будет в настроении выполнить наше желание!

— Ладно... — прошептала Варвара.

У неё снова разболелась голова, и девушка разозлилась — и что она всё время повторяет «ладно» да «ладно»! Где уж тут ладно! Всё неладно.

— А тебе сны страшные не снились, Любавушка? — спросила она. — Про океан и пожар? Кажется, что-то плохое грядёт...

— Нет, не снились, Варенька. С каких пор ты будущее видеть стала? Это ты в последние дни много пережила, вот и отдохнуть даже в постели не можешь. Иди уже домой, выспись как следует! Я у тебя прибралась уже. Если Кощей придёт, я его накормлю и попрошу сразу к Марье идти. Надеюсь, послушает.

Глава 11

Никита задремал, проснулся от звона склянок. Варвара, одетая в длинное ночное платье без рукавов копошилась у полочки, которую Любава повесила обратно, приговаривая: «Эта штука у меня точно была!» Потом она извлекла из сундука кристалл, только маленький, зажгла его и выбежала из дома, кинув Никите, чтобы не волновался. Тот, конечно, сразу разволновался — куда она в темноте побежала?! Но девушка скоро вернулась с маленьким мокрым белым камушком из реки и с кувшином воды.