Варварин свет
Шрифт:
Кощей, правда, не шевелился. Подбежал Никита, дотронулся носом до плеча, лизнул щёку. Варвара отвернулась, прижалась к рубахе ухом и тут же нахмурилась.
Полежав так ещё немного, она медленно поднялась, стараясь не шевелить ноющими руками. Цепь на груди Кощея треснула в месте удара. Варвара сжала зубы и, переступая боль, потянула концы цепи друг от друга и, когда они окончательно разошлись, скинула на пол.
— Никита, ты что-нибудь слышишь?
Волк гавкнул.
— Не понимаю... Принеси мне зелье, оно на самом верху в сундуке лежит.
Пока волк ходил к сундуку, поддевал
Варвара прижала другое ухо к груди чародея.
«Стучит что-то», — сказал Никита.
— Стучит, — прошептала Варвара.
Глухой удар. Долгая тишина. Ещё удар.
Билось Кощеево сердце.
Варвара сдула пёрышки с рук и бёдер чародея, отползла и прислонилась к печке спиной, опустив руки по бокам ладонями вверх.
«Зря, — с сожаление сказал Никита. — Он теперь очнётся и убьёт нас».
— Не убьёт... А если и убьёт — ну и пусть. Мне кажется, я всё сделала, что могла. Я очень спать хочу, Никита. Очень устала. А ты бы лучше шёл. К Любаве, а то и к батюшке с матушкой, — Варвара зевнула. — Тебе зачем со мной погибать?
Никита никуда не пошёл, конечно. Любава прислонилась к жёсткой серой шерсти, закрыла глаза, пробормотала: «Свет бы выключить, да я в ладони не хлопну», и уснула, съехав всем телом на тёплый волчий бок. Никита вытянул вперёд лапы, прикрыл плечи девушки хвостом и внимательно наблюдал за Кощеем.
Варваре снилось синее чудовище, танцующее на волнах, горящих синим пламенем, и она поняла, что опасность-то никуда не делась. Потом наступила темнота без снов. Когда девушка проснулась, всё тело ныло, но руки болели меньше.
— Сколько я спала? — спросила Варвара, щурясь от слишком яркого света. Она помахала рукой, отгоняя далёкое солнце и в комнате стало чуть темнее.
«Недолго. Смотри», — кивнул Никита на Кощея.
Тот менялся на глазах. Щёки налились и порозовели, кожа приобрела здоровый цвет, исчезали провалы вокруг глаз. Тело тоже медленно преображалось — раскрывалась грудная клетка, натянулась и ткань одежды, и кожаные ремни, которые стягивали рёбра.
Чародей стонал через стиснутые зубы, его лоб покрылся потом, а потом вдруг замолчал.
«Сердце стучит быстро», — сообщил Никита, весь подобравшись.
Варвара, которой только что казалось, что сил нет даже на ноги подняться, вскочила, налила воды из кувшина в кружку, села рядом с Кощеем и поднесла воду к его губам. Он пил, пил и только опустошив две кружки, выдохнул и открыл глаза.
Сжимая зубы от боли, чародей повернулся, опёрся на локоть и попытался расстегнуть один из ремней. Пальцы не слушались, он провёл ладонью по порванной рубахе, которая только мешала, и та рассыпалась в пыль. Варвара бросилась помогать. Ремни оказались с иглами на внутренней стороне, и порезы на коже кровоточили.
— Тебя, что же, теперь убить можно?! — в ужасе воскликнула Варвара и закрыла рот ладонями. Что наделала, дурная девица!
— Только так, — прохрипел Кощей, — можно заменить работу сердца. Постоянной болью. Тело. Как живое. Убить нельзя...
Он закашлялся и снова лёг на медвежью шкуру. Порезы уже затянулись, только кровь осталась на коже. Варвара поднесла к губам Кощея воду, но он прохрипел: «Молоко» и закрыл глаза, тяжело дыша.
— Никита! Беги к Любаве!
«Я тебя с ним наедине не оставлю!» — воспротивился волк.
— Оставишь! — сурово сказала Варвара. — И ничего ей не рассказывай пока. Погоди! Медленно к ней приближайся — она тебя таким ещё не видела.
Никита неохотно покинул домик, только рыкнул напоследок Кощею, что смертный он или бессмертный, а если что с Варей случится, так не соберёт полный набор своих бессмертных косточек.
Когда волк убежал, Варя намочила тряпку, вытерла кровь с груди Кощея и со своей ноги заодно. Кощей сел, прислонившись спиной к лавке и откинув голову на подушку. Девушка села сбоку от него, на расстоянии вытянутой руки, и бесстыдно изучала новую внешность Кощея, его удивительный профиль, больше не похожий на обтянутый кожей череп. Он выглядел как в последнем сне — молодой человек лет двадцати, только между бровей теперь лежала не полагающаяся юности морщина. Варвара поймала себя на том, что внимательно рассматривает плечи, руки, грудь, живот — больше не болезненно тощие, без выпирающих костей, — и тут же залилась краской и опустила глаза. Когда Кощей заговорил, она поняла, что и голос его изменился. Всё ещё хриплый, он казался не таким низким, как раньше. Нужно и к этому привыкать.
— Я старался помнить твоё лицо. Ты меня спасла, тогда, на берегу. Просто появилась из ниоткуда и быстро исчезла. Я хотел найти тебя, но время... Я забыл. А когда увидел тебя пять лет назад, не узнал. Тысяча лет прошла, Варя.
Девушка подняла глаза. Кощей повернулся к ней лицом. Взгляд чёрных глаз встретился со взглядом серых, как небо в пасмурную погоду, чуть раскосых глаз. Ресницы... Не было у полумёртвого Кощея таких густых ресниц.
— Давно ты так умеешь? — спросил чародей.
— Как? — не поняла Варвара.
— Заходить в прошлое. Редкий дар. Я читал о нём лишь в древних манускриптах. Думал, он был утерян вместе со старым миром.
— Я... Не уверена, что умею. Мне снились сны. Матушка моя умерла, когда я была совсем маленькой. Но позже мне начала сниться темноволосая женщина. Мы с ней гуляли, играли, разговаривали. Было мне лет десять, когда я увидела её во сне беременной. Она тогда велела мне больше не приходить. Я теперь думаю, что она носила мою старшую сестру под сердцем и стала опасаться колдовства. А ты мне снился только в этот год, всего несколько раз...
Чародей вздохнул.
— Я так ошибся, Варя. Учил тебя всей этой алхимии — так уж повелось, что вторая хранительница становится знахаркой. А ведь я сам эти правила придумал! — он улыбнулся. — За тысячу лет совсем... закостенел.
Варвара хотела ответить, что это не страшно, ведь она научилась сама. Захотелось показать ему все свои книги, рассказать про камушки, про перья, про все придуманные заклинания... Но её заворожила улыбка, и она ничего не сказала. Кощей протянул руку и дотронулся до свежих розовых полос на её подбородку и щеке.