Варварин свет
Шрифт:
Кау опустил душу Кощея на вторую чашу, и та опустилась чуть ниже пера, Варвара зажала рот рукой, а Кау нахмурился.
— Странно, — протянул он. — У обычных смертных за полсотни лет веса накапливается столько, что чаша, бывает, лежит на траве. А тут, смотри-ка, тысячелетие не оставило следа!
— Древний, я возношу хвалу твоей мудрости, — сказала Варвара. — Сердце его тысячу лет было мертво.
— Во-первых, оставь древние формулы, я всё равно древнее. Во-вторых, твоя мудрость настигла меня, — усмехнулся Кау. — Но смотри, тут лежит и несправедливость, и боль, причинённая
— Ты всё испытываешь меня, великий Кау? — с усилием сдерживая раздражение, спросила Варвара. — Я простила его.
Весы дрогнули, и чаши выровнялись. Младенческое личико Сирин надуло губы и сложило брови домиком.
— Потрясающе! — проговорил Кау. Кажется, это не было иронией. — Ваши души и правда связаны каким-то невероятным стечением обстоятельств и чар! Хорошо же. Второе условие выполнено. Но остаётся первое.
— Я же сказала, я останусь здесь.
— Ты мне здесь не нужна, — повысил голос Кау.
Костёр дёрнулся. Варвара сжалась, захлебнувшись приторным запахом ландышей.
— Может быть, — усмехнулось существо, — у тебя есть на примете какая-нибудь ненужная душа? Ну, такая, знаешь, которую не жалко забрать.
— Мы приведём тебе Синемордого! — воскликнула Варвара.
— У него нет души, — поучительно покачал пальцем Кау. — Поэтому он жрёт чужие.
— Тогда нет, — твёрдо сказала Варвара. — Придётся тебе, великий Кау, смириться со мной.
— Это не обсуждается, — отрезал Кау, и в глазах сверкнул красный огонь. — Жертва необходима. Таков закон.
Варвара растерянно молчала. Одно дело умереть самой, а другое — отдавать чью-то жизнь без спросу.
— Но это убийство!..
Кау победно улыбался и сверлил её взглядом.
— У нас есть душа для тебя, — сказал трёххвостый кот-кикимор, вынырнув из-за спины Варвары.
Глава 22
Кау уставился на кикимора.
— Ну надо же, — медленно произнёсло существо. — Что это у нас тут?
Он вытянул руку и щёлкнул пальцем. Кот взвыл, расщепился на трёх котов, которых начало корёжить в стороны, вытягивать вверх, трясти...
— Нет! — закричала Варвара. — Перестань!
— Это уже не я, — ответил Кау.
Вокруг трёх бесформенных фигур поднялся горячий ветер, полетел пепел, и Варвара отпрянула, закрыв лицо рукой. Когда она решилась снова посмотреть на то место, где только что был Кыша, то ахнула.
Впереди стояла хмурая девочка лет десяти в синем сарафане, вышитом жемчугом. Две светлые тонкие косички тянулись до пояса, а лоб охватывал жемчужный обруч. Позади неё, правее, стоял, сжав челюсти, не менее хмурый мальчик чуть младше. Волосы его были такими же светлыми, почти белыми, а одет он был в белый кафтанчик, ворот которого украшали веточки кораллов. Он держал за руку ребёнка с каштановыми волосами по плечи, такого маленького, что только по одежде, копировавшей наряд старшего брата, было понятно, что это мальчик.
Всё бы было хорошо, но от детей несло болотом.
— У нас. Есть. Душа, — с напором повторила девочка.
Кау покивал головой, потом покачал:
—
— Нашей матери, — сказал старший мальчик. — Марьи Ивановны Приморской.
— За нашу смерть мы простили её, — сказала девочка. — Мы сочувствовали ей. Мы ненавидели с ней нашего отца. Мы ненавидели нашего деда. Мы ненавидели войну. Мы ненавидели с ней Кощея. Когда мы умерли, лёжа на дне болота, мы договорились помогать ей. Мы приветствовали месть. Духи Нави приходили к нам и учили нас. Годы прошли. Мы стали кикимором. Мы пришли к матери с любовью, но не могли выразить её, наши уста скрепил закон. Твой закон.
Кау понимающе покивал, улыбаясь.
— Мы наблюдали и понимали, что творится зло, но не Кощеем, — заговорил мальчик. — Сначала мать отщипнула от своей души. Потом согласилась разрушить мир. Потом она обидела нас. Мы узнали, что наша жизнь... Что наши жизни не удостоились её любви. Мы изменили понимание о мести.
— Мы также предлагаем наши души, — заключила девочка. — У нас больше нет имён и мы не помним, как быть разделёнными. Собери нас в единое сияние, и мы будем служить тебе или развлекать тебя или потеряемся во тьме среди других душ. Наши детские сердца утомлены болью. Мы жаждем покоя.
Младший мальчик улыбнулся и сунул большой палец в рот.
— Подойди, смертная дочь, подойдите, смертные сыновья, — сказал Кау.
Воздух вновь пропитался тошнотворным запахом ландышей, но Варвара и без того едва дышала. Страх... Это было за пределами страха. Голос Кау вибрировал в пространстве:
— Те, кто открывают путь и дорогу избранной в жертву душе. Да пустите избранную душу в зал Кау. Да не будет она отвергнута, да не возвратится она назад, да будет избавлен от неё мир человеческий.
Существо коснулось пальцами середины лба каждого из детей. Девочка поклонилась первой, за ней старший мальчик. Младший, вряд ли что-то понимая, повторил за братом. Дети отошли за спину Варвары, а она сидела, не смея пошевелиться. Не должна была она видеть и слышать это, не для человека подобные сцены...
— Ты молчишь, смертная, — сказал Кау. — Однако тебе следует воздавать благодарность. Первое условие выполнено не твоей жертвой.
Варвара, пересев на колени, отвернулась к детям. Спиной она ощущала взгляд красных глаз существа. Хотелось сжаться и исчезнуть, невыносимо, невыносимо!..
— Ни одни слова не могут передать мою благодарность, — сказала девушка. — Вы желаете покоя, но знайте, что вы останетесь до конца моих дней в моём сердце.
— Когда мы встретимся в мире Смерти, мы вспомним эти дни, — ответила девочка.
Младший мальчик подошёл и обнял Варвару. Она обвила его руками, чувствуя хрупкое тепло, биение маленького сердца, полного отвергнутой любви. По щекам потекли слёзы, но она не могла их стереть, боялась пошевелиться, чтобы не только спугнуть... Старшие дети переглянулись и заключили Варвару в объятья слева и справа. Девочка вытерла щёки Варвары рукавом и поцеловала её в щёку.