Варварин свет
Шрифт:
Когда она подняла голову, Существа уже не было. Трава тоже исчезла, обнажив слюдяную поверхность, искрящуюся в пламени костра. Варвара оглянулась на детей. Девочка указала пальцем в сторону. Там зиял провал треугольника. Дети первыми последовали в черноту. Варвара оглянулась напоследок, мысленно желая душам спокойного отдыха и сделала шаг в треугольник.
— Когда закончится твоё время в Яви, я с радостью и уважением встречу твою душу, — раздалось ей в след.
Глава 23
Любава,
— Это всего лишь гарь! Что ты возишься?!
Прикрывая бутылёк тряпкой, Любава приоткрыла веко Кощея, капнула туда мёртвой воды, потом проделала то же самое со вторым глазом. Ей показалось, что густые ресницы, которым можно было только позавидовать, дрогнули.
Каплю в центр лба. По телу Кощея пробежала едва заметная волна дрожи.
— А ты что тут творишь?!
Марья резко дёрнула Любаву за локоть, и та, поскользнувшись в неудобных тапочках, упала на пол. Бутылёк ударился о пол и разлетелся на осколки, оставив на полу прозрачную лужицу. Стекляшки и капли искрились в свете заходящего солнца. Любава забыла, как дышать.
— Ты разве не блондинкой была? — вкрадчиво поинтересовалась Марья и дёрнула девушку за развязавшиеся из пучка косы.
Любава оттолкнулась руками от пола, вскочила и со всего маху залепила бывшей сестре пощёчину. Та от неожиданности отступила, и Любава изо всех сил оттолкнула её. Марья не удержалась, села на пол и неожиданно расхохоталась:
— Птичка сама прилетела в клетку!
Любава бросилась к осколкам, пальцами набрала из лужицы воды в ладонь, сколько смогла — ведь нужна лишь капля! Ладонь начала покрываться лиловыми пятнами от прикосновения мёртвой воды. Девушка метнулась к телу Кощея, раздвинула губы, покрытые коркой крови, стряхнула с пальца каплю. Как же жжёт! Боль двигалась к локтю, а кисть начала неметь.
Марья схватила Любаву за косы, развернула к себе, повалила на скамью, прижала своим телом. В глаза ударил оранжевый свет заката из окна в потолке. Любава чуть не подавилась камушком — рано выплёвывать, сердце должно забиться. Марья дотянулась до шеи Любавы и сжала её своими тонкими пальцами, испачканными в угле. Любава отбивалась здоровой рукой — вторая уже онемела до локтя, пиналась ногами, с которых слетели дурацкие тапочки, хрипела, отворачиваясь от пьяного дыхания Марьи... В глазах начало темнеть.
Тук-тук.
Тук-тук.
Любава схватила Кощея за руку и выплюнула камень Марье в лицо.
***
Никита стоял на вершине холма. Перед ним, на плоском куске скалы, выпирающем из покрытой редкой травкой каменистой почвы, лежали три яблока. Светло-жёлтое, костяное. Чёрное из обожжённого дерева. И серебряное, то, что единственное отражало заходящее по правую руку солнце.
До последнего юноша лелеял детскую надежду, что придёт великий чародей и разберётся со страшным чудищем, а Никита, воевода-самозванец, средний царский сын, любитель порыбачить
— Пора, — тихо сказал Никита.
Он потянулся рукой к костяному яблоку. Знаменосец вытащил копьё и воткнул в землю изумрудный флаг с чёрным вороном.
***
Изумрудная трава под ногами. Слишком яркий свет безоблачного неба. Блеянье коз, квохтание кур...
Поймав дыхание после перехода, Варвара нащупала солнце, ужаснулась и помчалась к избушке. За ней как ни в чём не бывало затрусил серый трёххвостый кот.
— Где? Где Любава?! — выпалила она, едва завидев одну из сестёр, чьего имени не помнила. — Где Кощей?!
Варвара схватила сестру за плечи и начала трясти. У той растрепались седые волосы, но она словно потеряла дар речи. Из-за двери высунулась Прасковья и ахнула, увидев девушку в рваном обожжённом сарафане.
— Варенька, внученька! — только и сказала она.
Варвара отпустила сестру. Силы разом закончились. Значит, не вернулась ещё Любава...
— Прасковья, — взмолилась Варвара, — скажи, что у нас времени до полуночи!
Старушка ничего не ответила, спустилась по ступенькам и только подошла к девушке, только протянула руку, как от сада камней Любавы раздался крик и звуки борьбы. Варвара бросилась туда, за ней поспешила сестра и заковыляла Прасковья.
Их глазам предстала зловещая сцена: на траве лежал молодой мужчина, запрокинув голову к небу, а рядом Любава отбивалась одной рукой от сидящей на ней Марьи. Одна рука первой сестры лежала под неестественным углом. Варвара первая бросилась к женщинам и вцепилась в чёрное платье Марьи, чтобы оттащить её от задыхающейся Любавы. Затрещал подол, отошёл кусок ткани. Марья обернулась и ударила Варвару под дых. Та резко выдохнула, отступила, зажимая рот рукой — рано ещё, рано! Не вылетай! Любава закашлялась.
Марья выхватила из кармана уголёк и прочертила на своей же ладони чёрную линию. Из линии вылетели три тени, три мужских силуэта без лиц. Один схватил Варвару, другой — седовласую сестру, которая теперь нашла голос и кричала, не переставая. Третий вцепился в подоспевшую Прасковью. Одна чёрная рука обхватила за рёбра, а другая опустилась на затылок. Варвара отчаянно искала в памяти подходящие чары, но угольные тени затуманили сознание. Любава пыталась подняться, но не могла — отнялась нога.
— Что это вы задумали, сестрички? — тяжело дыша, спросила Марья, поднимаясь на ноги. — Сами великого чародея закопать решили?
Она приподняла подол платья и вынула кинжал из прикреплённых к бедру ножен. Седовласая сестра тихо плакала.
— Эту я не знаю, но душа её на десерт Синеликому сгодится, — размышляла вслух Марья, останавливаясь у каждой пленницы. — Старуху можно допросить. Любаве известен секрет доспеха, оставим её, если она раньше не помрёт. А вот ты, Варвара, зачем нужна, скажи?