Варяги и Русь

Лавров Александр Иванович

— Нам посадники надоели, не хотим их! — вторил детине его сосед.

— Князя нам подавай, такого, чтобы всем князьям князь был и чтобы вашему Киеву нос утёр, — надрывался третий.

— Князя, князя! Князя! — ревели все.

— Это кто же? — спросил Зыбата у Улеба.

— Из Новгорода, — ответил тот, — посланцы.

— Чего ж они так галдят?

— Верно у них уж обычай такой!

— Гляди-ка, как наши-то на них смотрят!

— Ещё бы не смотреть,

диво да и все!

В самом деле спокойные, флегматичные обитатели Днепра, не привыкшие к такому способу выражения своих чувств и обсуждению важнейших вопросов, смотрели на гостей из Новгорода с заметным удивлением.

На крыльце княжеских хором стоял, облокотившись на перила, Святослав. Он равнодушно прислушивался к этим крикам. Позади него стоял брат его второй жены Милуши — Добрыня, положив свою правую руку на рукоятку меча, а левую на плечо своего улыбавшегося племянника Владимира, что-то шептавшего своим братьям Ярополку и Олегу. По другую сторону Святослава стояли воеводы Сфенкал и Икмор, а за ними Зыбата разглядел и своего отца Прастена.

Все они не говорили ни слова. Да и бесполезно было бы говорить. Новгородские послы, по всей вероятности, не стали бы их слушать — так они были увлечены в это мгновение своим делом.

— Князя нам, князя! — ревели они.

— Новгородцы думают, — насмешливо заметил Улеб, — что они явились на своё вече!

— А разве у них всегда так? — спросил Зыбата.

— Мой дядя бывал на Ильмене, так рассказывал, что о каждом пустяшном деле они так орут на вече, что после хрипят и говорить не могу.

— Чего же они теперь-то хотят?

— А видишь ли, наш князь Святослав, как похоронил княгиню Ольгу, сейчас же собрался на Дунай завоёвывать болгарское царство.

— Знаю это, — заметил Зыбата.

— Ну, так вот, он, князь-то наш, оставляет в Киеве вместо себя своего большака княжича Ярополка, а древлянам даёт второго своего княжича Олега. Новгородцы прослышали это и разобиделись.

— За что же?

— Да как же! У других князь, а у них нет!

— А Владимир-то?

— Его Святослав с собой на Дунай хотел взять!

— Так новгородцы чего же хотят?

— Да чтобы Владимир был у них князем, вот чего им угодно, а когда явились, так о Владимире и не знали ничего, есть ли он на свете или нет!

— Так как же они этого требуют?

— Слух тут пошёл, что воевода Добрыня их надоумил. Вишь, не хочет он, чтобы племянник с отцом на болгар шёл. Да и то сказать, обидно... Ярополку да Олегу уделы, а Владимиру ничего.

— Слушай-ка, слушай, — перебил Улеба Зыбата, — чего он?

Новгородские послы приумолкли. Один

из них взобрался на ступени княжеского крыльца, кое-как остановил шум и гам и, когда наступило некоторое молчание, торопливо заговорил:

— Почтенное вече, пришли мы сюда от господина Новгорода Великого, чтобы взыскать обиду, на него наложенную. Совсем ведь изобижен господин Великий Новгород, у древлянишек негодных свой князь будет, а у нас кто?

— Верно, справедливо! — загалдели голоса.

— Изобижен господин Великий Новгород куда как люто!

— Князя нам, князя! Не хотим хуже древлян быть!

— Чем мы Киева самого хуже! Эка невидаль Киев!

— Мы дела князя Святослава приняли и к себе пустили, и теперь Киев выше Великого Новгорода становится!

— Князя нам, князя! Знать ничего не хотим! Князя!

Напрасно новгородец, пытавшийся говорить, махал руками, старался перекричать своих товарищей, шум не смолкал. Другой новгородец, тоже пожелавший высказаться, столкнул его со ступенек и сам занял его место.

— Господа вече, послушайте меня, — закричал он, — я сейчас такое вам слово молвлю, что ахнете!

Его услышали. Вечевики на мгновение смолкли.

— Вот что я вам скажу, господа вече, князь Святослав, хоть он и князь, а не дело задумал. Трое у него сыновей, отчего он не даёт нам своего третьего? Зачем обделяет? Пусть и у нас князь Рюрикова рода будет. Так ли я говорю?

— Так! — опять загалдели вечевики.

— Молод ещё Владимир, — громко крикнул один из Святославовых воевод, — не управиться ему с вами.

— И не нужно! У нас только бы был князь, а управляться мы сами-то стараться будем!

— Князь Святослав, дай нам Владимира твоего во князья, добром дай!

— А то изберём сами себе князя и на Киев плюнем!

— Владимира! Владимира Святославича! — заревели голоса. — Или он, или сами себе изберём!

Святослав обернулся и строго посмотрел на Добрыню.

— Твоё это дело? — спросил он.

Добрыня, не моргнув, выдержал этот взгляд и коротко ответил, кивнув головой:

— Моё!

— Зачем?!

— Так пожелала мудрая твоя мать.

Святослав нахмурился.

— Почему она этого желала?

Добрыня опять нисколько не смутился.

— Потому, — уверенно ответил он, — что она видела...

— Что? — гневно перебил князь.

— А то, что сложишь ты голову там, на Дунае, и не хотела, чтобы вместе с тобою пропадал и любимый её внук.

На суровом лице Святослава отразилось что-то вроде душевного волнения. С Добрыни он перевёл свой взор на Владимира.