Варяги и Русь

Лавров Александр Иванович

Он то и дело поглядывал на отца, стараясь подметить что-либо на его лице, что говорило бы о сделанных утром признаниях, но Прастен был весел, как никогда.

— Ты спрашиваешь, будет ли успешен этот поход, — сказал он в ответ, — думаю, что победа ждёт нашего князя. Такая рать! Византия совсем бессильна. Её дружина ничтожна, и Святослав завоюет всё болгарское царство, а там возьмёт и город Константина. Так он думает теперь.

— Да на что он ему?

— Увеличится царство его,

и будет оно от Северного варяжского моря до Южного. Святослав не будет прибивать щита к воротам Царьграда, как сделал это Олег. Ему нужен сам Царьград...

— Чего же он раньше не взял его?

— Препятствовала княгиня Ольга. Она была защитницей греков, а князь Святослав был добрым сыном.

— Он и при матери собирался на Царьград...

— Собирался и не раз. Вот когда он вернулся из последнего своего похода, он прямо сказал матери, что уходит в Переяславец-Дунайский, а в Киеве на Днепре жить более не будет. Греки шлют туда золото, ткани, вино и плоды, — говорил он, — богемцы и венгры — коней и серебро, со всей Руси свозятся в Переяславец меха, воск, медь; как же не овладеть таким городом, который может превзойти Киев?

— Что же Ольга?

— Сперва стала отговаривать, а после прямо-таки не пустила его на Дунай.

— Как? Князя Святослава не пустила?

— Да…

— И он послушался её?

— Матери нельзя не послушаться, — наставительно сказал Прастен, — нельзя было Святославу не послушаться Ольги и потому ещё, что близки были к концу дни её. Смерть уже подошла к ней, и мудрая княгиня чувствовала её дыхание. «Похорони меня сперва, — сказала она сыну, — а потом иди, куда хочешь!» И Святослав остался.

— А княгиня Ольга скоро умерла после этого?

— На четвёртый день...

— Вот, я думаю, князь тризну-то справил!

— Нет, она запретила это. Она строго приказала, чтобы похоронил её среди христиан и по христианскому закону. Так и поступили по её желанию.

— Да, она была христианка! — проговорил Зыбата и обернулся.

Ему как будто послышался доносившийся до его ушей откуда-то издали крик.

Юноша не ошибся. По полю вдогонку им неслись во весь опор два всадника.

— Батюшка, смотри-ка, кто-то нас догоняет, — воскликнул юноша.

Прастен приподнялся на седле, прикрыл глаза ладонью руки от солнца и зорко посмотрел на всадников.

— Княжич Владимир! — воскликнул он.

— А с ним Улеб! — добавил Зыбата.

— Придержим коней, подождём их.

— Подождём, отец!

Прастен и Зыбата остановились.

Ещё издали Владимир закричал, что только было силы:

— Прастен, Зыбата, подождите! Мы с вами!

Отец Зыбаты тронул лошадь навстречу княжескому сыну.

— С тобою я виделся, Прастен, —

запыхавшись от быстрой езды, говорил Владимир, когда они подъехали, — Зыбата, здравствуй! Как я рад тебя видеть! Твой отец рассказывал, что с тобою приключилось. Спасибо Андрею.

— Ты знаешь его, княжич! — с некоторым удивлением спросил Прастен. — Вот я и не думал этого.

— Как же не знать-то! Он часто бывал у бабки.

— У княгини Ольги?

— Да. Она всегда очень хвалила его. Андрей, — говорила она, — истинный христианин...

— Что же, поедем, — предложил Владимир, заметив, что уже потянулись подводы с дарами, которые вёз Прастен старцу.

Все тронули коней, лес уже был недалеко.

— Ты это Андрею везёшь? — кивнул, обращаясь к Прастену, на подводы Владимир.

— Да, хочу за сына поблагодарить!

— Не возьмёт он!

— Как не возьмёт?

— Так, не нужно ему ничего! Знаю я этого старика! Он день и ночь молится своему Богу и, кроме молитвы, ни о чём другом не думает.

— Как же это я про него не слыхал? — задумчиво произнёс Прастен.

— Слышал, только внимания особого не обращал. Мало ли христиан живёт в Киеве!

Прастен о чём-то задумался, потом быстро спросил:

— Он здешний? Киевский? Тогда бы я знал его.

— Не знаю, — ответил Владимир, — я помню его стариком.

Разговор прервался, они подъехали к лесной опушке.

V

Словно чувство какого-то смутного страха овладело путниками, когда они очутились пред зелёной стеной леса.

Тихо шелестя своими листьями и размахивая под налётом ветерка ветвями, качая зеленеющими макушками, словно шептались между собою деревья. Как будто спрашивали они друг друга, кто эти люди, явившиеся сюда нарушить их безмятежный покой.

— Ну, что же? — первым оправился Прастен. — Чего это мы здесь стали! Зыбата, показывай дорогу!

— Погоди, Зыбата, — сказал Владимир, — ты, пожалуй, провозишься долго, дай-ка поищу я. Думается, что найду тропку скорее тебя!

— Ты уже бывал здесь, княжич?

— И не один раз!

— А бабку свою ты не водил сюда? — спросил Прастен.

— Случалось и это! Я ведь говорил, что бабка очень уважала этого старика христианина.

Княжич скоро нашёл тропку, которая вела к избе Андрея.

— Вот здесь, — торжествующе проговорил он, — нашёл!

— Мне бы так быстро не найти, — отвечал Зыбата, — плутать бы стал.

— То-то! Где же тебе! А я тут бывалый.

Всадники, вытянувшись гуськом, без затруднений могли продолжать путь по тропинке.