Ваша С.К.
Шрифт:
Когда он замолчал, Светлана попыталась отодвинуться к спинке стула, но поняла, что руки графа на ее талии сделались стальными.
— Я вернулась не к вам, — проговорила она тихо, едва шевеля языком в пересохшем рту. От талии к груди поднимался смертельный холод. — Я не хочу идти с вами в Панаевский театр.
Светлана смотрела, как по бледному лицу вампира растекаются фиолетовые тени, первый признак зверского голода, и молила, чтобы ее живот не напомнил о пустом чае.
—
— Откуда вы…
— Простите, это было в ваших глазах… Вы желаете во всем подражать Зиночке и вы ждали, что кто-то вот так же нагло сделает вам предложение, не признаваясь в любви и не принимая ответа — нет. Знаете, я понимаю господина Мережковского: когда наконец-то находишь женщину своей мечты, не допускаешь даже крохотной мысли, что она может тебе отказать.
Он сделал паузу, и княжна поняла, что настал ее черед отвечать.
— Таким, как чета Мережковских, не нужны предложения. Они не расстаются ни на один день… Вы можете себе это представить?
— Легко, — улыбнулся граф.
— А я вам не верю! И никогда не верила, что как Зиночка, когда-нибудь оцепенею от одного взгляда на мужчину и очнусь только на паперти церкви, когда меня станут поздравлять с законным браком.
Граф рассмеялся, и княжна, вздрогнув, плотно сжала губы.
— Еще бы… Вряд ли вы когда-нибудь пойдете к алтарю.
— Да, я знаю! — выкрикнула она уже звонко. Это холод подобрался к горлу и звенел на языке сосульками. — Я также знаю, что мне когда-нибудь придется покориться отцовской воле и принять его выбор… Пожалуйста, спасите меня от этого!
— Есть только один путь — сделать выбор самой. Вы уже почти оцепенели: я готов разбудить вас, когда мы встанем на колени перед князем и попросим его благословить нас…
— Да как вы смеете!
Но она осеклась и отвернулась, потому что глаза предательски защипало. Что-то скрипнуло, когда граф убрал с ее талии руки — точно надломился снежный наст. Сделалось чуть теплее, и Светлана даже сумела растереть до красна руки.
Граф молча указал ей на дверь ванной комнаты, а когда она вышла из нее с блестящими от холодных брызг щеками, граф был одет, как и подобает мужчинам одеваться в театр. Возможно, серый костюм был слишком светлым даже для белых ночей, а шейный платок слишком черен для горящих на бледном лице глаз.
— Я оставлю плащ, — и граф швырнул его на кровать, — чтобы меня вдруг за актёришку не приняли, — сказал уже наигранно весело, заставив княжну покраснеть.
— Фридрих, вы желаете, чтобы я всю ночь извинялась? Берите плащ. Вдруг дождь, а я вновь без зонта.
—
Светлана быстро схватила с кровати сумочку и направилась к двери, чтобы первой спуститься в фойе по лестнице. Граф отставал на пару шагов, но на улице протянул ей руку.
— Не надо, — тут же остановила его княжна. — Я без перчаток. Все забываю…
Но прятать руку было некуда, и она тут же оказалась в ладони графа.
— К Богу все формальности, Светлана! Неужели подвернуть ногу заманчивее дурацких слухов? Вообще, почему вас волнует чье-то мнение, когда вы решили умереть?
— Вы не дали мне умереть, — княжна сжала руку трансильванца, но не повернула головы. — Когда вы уезжаете?
— Через три дня вечерним поездом. Отчего вы спросили?
— На вокзале прекрасный ресторан. Нянюшка говорит, что каким умрешь, таким и останешься. Я хочу умереть сытой, потому что в жизни я была вечно голодна.
— Вы решили броситься под поезд? И думаете, вас отпустят проводить меня?
— Нет, не под поезд, — Светлана попыталась вырвать руку, и когда ей это не удалось, накрыла кулак графа другой рукой. — У меня есть три ночи, чтобы убедить вас убить меня. Вы уедите и ничего вам не будет. Вы — моя последняя надежда. Через три дня на меня оденут обереги, и никто не посмеет подойти ко мне. И никто не оставит меня наедине с собой — и я подчинюсь отцовской воле, кого бы он для меня не избрал, потому что он не примет выбор княгини. И я стану монстром и каждую минуту моего существования буду ненавидеть вас, Фридрих.
— Великий Боже! — граф повесил трость на локоть и удержал вторую руку княжны на своей. — Вы правы, мне не нужно идти в театр, чтобы услышать монолог Снегурочки. Скажите, Светлана, вам надо завернуть в «Вену»?
Княжна безуспешно тянула руки, но они больше не холодели — граф согревал их своими ледяными прикосновениями.
— Нет, нам надо бегом в театр, а потом рядом с Адмиралтейством есть небольшое кафе — там и найдём Николая. Все равно, думаю, он не будет в восторге от совета отца сменить свадьбу на именины, да и напечатать это по меньшей мере лет через десять, а то упыри народ злобный, увидят ещё на себя шаржи. Вот матушке моей они везде мерещатся…
— А я бы посоветовал вообще не печатать… Упыри увидят одно, люди другое, а дети потом не уснут…
— Каждый видит то, что желает видеть, — Светлана больше не сопротивлялась близости их рук, и граф вновь взял в свою правую трость. — И так в любом виде искусства. Вот, к примеру, наш художник Николай Рерих от авторства декораций к «Снегурочке» почти совсем отказался. А все из-за того, что в театре их плохо перерисовали с его эскизов, а мне вот так даже больше нравится. Сами увидите, как красиво…