Васина Поляна
Шрифт:
Они вышли на улицу.
Леньку Лосева ждали…
— Вы идите, Павел Филиппович, а то на работу опоздаете, — сказал Ленька, — а мне тут еще поговорить надо.
— Ну смотри, — кузнец раскурил папиросу и пошагал к песчаной дорожке.
К Леньке подошел бровастый танцевальный парень.
— Меня Николаем зовут, а тебя Леонидом, я уже знаю… А этот-то, который распугал всех, он не с настоящим оружием был, стартовый пистолет у него…
Ленька Лосев молчал.
— А милиция понаехала, скрутила громилу, а у него на ухе Гитлер. А он деньги швырял, много-много
Они шли по гравийной дорожке.
— Царь сказал: «Падла буду, если этого фраера не замочу». Это он про тебя сказал.
— Ты любишь Варвару? — спросил Ленька.
— А куда она денется? Тебя все равно убьют, Царя посадят, а я потом на ней женюсь. Она хозяйственная, все делать умеет. Мать у нее на пескоструе посменно работает, так что чего ей выпендриваться — выйдет за меня, как-никак контрольным мастером работаю.
— Слушай, Коля! Просьба у меня к тебе большая — пока меня не убили, не ходи сюда, ладно?
— Ладно! Я потерплю, — с готовностью согласился Коля.
А Ленька уже бежал по пустырю вслед за неторопливо идущим Павлом Филипповичем.
— Все в порядке? — спросил Варин сосед.
— Все нормально! — ответил Ленька и побежал к своему бараку.
Он тихонечко открыл дверь, бесшумно втянулся к себе на полати, разделся…
Наконец-то вытянулся на своем осиротевшем ложе — дедушки давно нет, а брат Саша гостит где-то под Горьким у дяди Вити.
Хорошо в общем-то! Хоть раскорябанная шея саднит, теперь вот в боку почему-то колет, а глаза так и не переставали болеть. Все тело ныло, набегался, навоевался он сегодня. Уснуть бы. Но не спалось — Варя перед глазами стояла. Ну, красивая, это само собой, особенно кудри эти всамделишные… Но она же добрая и… и смелая она. Не убежала, когда эти гады подходили. А ведь он, Ленька, струсил. Ну, не так, чтобы глаза закрыть и драть куда попало, но все равно боялся. Все думал, не пырнул бы ножичком мальчишечка, что поначалу песком кидался.
И вдруг мамин голос в кромешной комнатной темноте. Грустный-прегрустный голос:
— Вот и начал ты, Леничка, до полночи ходить… Как ее зовут? Кто она?
Ленька думал, что он один, сам с собой. Но мама была рядом. Ой, ну сколько раз бывало, что он возвращался позднее сегодняшнего… А вот заговорила мама ОБ ЭТОМ сегодня.
— Ее зовут Варя! Я вас познакомлю. Она придет на мой день рождения. Ты спи, мама, завтра же рано к папе ехать.
— Я подумала… давай я съезжу одна, а ты займись репой. Папа про нее обязательно спросит, а она вся заросла.
— Хорошо, мам. Завтра я выполю репу. Ты спи, у меня все нормально.
…Не было в ту ночь на земле человека счастливей Леньки Лосева. Он полюбил! Он любил!
Предавгустовское утро набирало силу.
Лосевы еще не проснулись, когда в дверь осторожно постучали.
Мама вышла из-за перегородки, прикрывшись легким одеялом.
— Кто там?
— Я Варя Смирнягина, мне нужен Леня. — На пороге встала симпатичная кудрявая девушка.
Мама почему-то застеснялась своего одеяла, ушла за перегородку, а Леньку как ветром сдуло
— Варя! Ну, молодец! Мама! Это Варя!
Девушка тоже смущалась.
— День у меня сегодня свободный. Я вечером дежурю. Ты что-то насчет репы заикался, и вообще… поговорить надо.
— Пошли! — Ленька подхватил Варю за руку.
— А позавтракать-то, ребята! — запоздало крикнула Галина Андреевна.
— Потом, — донесся из коридора веселый Ленькин голос.
Так и не углядела Галина Андреевна распухшую щеку сына, покорябанную шею.
Из окон она видела счастливого сына. Вот он заглянул в сарай, прихватил пару рукавиц, а потом они побежали в сторону репного поля.
«Вот и вырос наш Леничка», — грустно подумала Галина Андреевна.
…Репы было пропасть, но скошенный и перекопанный пырей очухался, не хотел сдаваться, он вылезал из чернозема нагло и ветвисто.
Валя орудовала сноровисто, обеими руками. От варежек она отказалась.
Ленька явно уступал ей в проворстве, но зато работал без разгибов и передышек.
К вечеру кучища побежденного пырея уныло поникла на краю поля.
— Мы победили? — устало улыбнулась Варя.
— Только так, — подтвердил Ленька. — Есть хочу — спасу нет. Пойдем, мама приготовила что-нибудь.
— Сначала к речке сходим, — предложила Варя, — сполоснуться надо, поговорить…
Расположились на любимой Ленькиной песчаной отмели, где давным-давно они с Алькой Кузиным считали падающие звезды.
Варя сделалась грустной.
Ленька не заметил этого:
— Ты придешь на мой день рождения?
— Да.
— Поплаваем?
— Я без купальника, а ты давай.
Ленька в момент разделся, вошел в воду, нырнул, долго греб под водой, потом вынырнул и лег на спину.
Варя, приподняв подол юбки, помыла ноги, сполоснула лицо, брызнула водой себе за шиворот.
Леньке захотелось быть с ней вместе. Саженками он подплыл к берегу. Сел рядом.
Она сказала:
— Сегодня рано утром я была у Саши… Мама нашла немного меду, масла… Дежурный доктор сказал, что ночью у Лебедева был приступ и его с трудом спасли… Необходима срочная операция, а он очень слабый… Саша продиктовал мне два ленинградских адреса… на всякий случай, как он сказал. Это его друзья, теперь они снова живут в Ленинграде. Вот что я тебе должна была сказать еще утром… Но не хотелось расстраивать тебя. Да и чем мы теперь можем помочь? Теперь надо ждать… И день сегодня! Какой чудесный был день!
— Ага, — пробурчал Ленька, — «чудесный», вкалывали, как крепостные, и есть охота.
— Вот это и здорово! Мы же вдвоем работали, целый день вдвоем… А горести и беды никуда от нас не денутся.
Так и сказала «от нас».
Папа приехал из госпиталя совсем другим человеком. Может быть, время пришло ему выздороветь, а вернее всего, волшебные руки профессора Разноцветова помогли, только теперь Иван Алексеевич сделался человеком серьезным и рассудительным.
Ему предложили встать на партийный учет в артели «Красная охрана».